— Пожалуй, тебе лучше подождать за дверью. Я предупрежу Тони о твоем визите.
Жаклин благодарно кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Роджер постоял с ней еще минуту и прошел в палату. Дверь начала автоматически закрываться. До слуха Жаклин донесся приглушенный голос Роджера, кто-то ему ответил, и сердце у нее болезненно сжалось, ноги подкосились. Не сознавая, что делает, она придержала дверь. Звук тоненького детского голоска притягивал ее. Жаклин переступила порог и остановилась.
В палате находились три человека. У кровати стояла молодая женщина лет двадцати пяти в скромном платье. Роджер сидел на краю постели, склонившись над худеньким мальчиком. Тони!..
Жаклин с усилием вдохнула воздух. Наконец-то она видит своего сына! Боже мой, какой он маленький, хрупкий, беззащитный и очень, очень красивый… Роджер хорошо описал его: вздернутый носик, россыпь веснушек, большие светлосерые глаза. Он ничем не напоминал ту крошку, что осталась в памяти Жаклин.
Я же его совсем не знаю, в отчаянии думала она, этот мальчик — не мое дитя, беззвучно рыдало ее сердце, перед ней незнакомец, обладающий безграничной властью, о которой он и не подозревает, — властью уничтожить собственную мать.
У Жаклин заныли руки — так страстно ей захотелось подхватить сына, прижать к груди и не отпускать. Только Тони может заполнить эту бездну, которая мучила шесть лет ее душу.
Подчиняясь внезапному порыву, она шагнула вперед. Три пары глаз удивленно взглянули на нее. Наступило напряженное молчание. Первым опомнился Роджер. Нахмурившись, он подскочил к Жаклин и схватил ее за руку.
— Кажется, я велел тебе ждать!..
Жаклин не отрывала глаз от мальчика.
— Не смогла… Бога ради, не прогоняй!..
Роджер встал перед Жаклин с явным намерением загородить ее от глаз мальчика.
— Но послушай…
— Это она? — раздался звонкий детский голос.
Роджер замолчал, на его лице промелькнула нерешительность, потом, пожав плечами, он отступил в сторону. Круглые светло-серые глаза смотрели на Жаклин с такой неприязнью, что она задрожала, однако заставила себя улыбнуться и приблизилась к кровати.
— Здравствуй, Тони, — тихо сказала она и наклонилась, чтобы поцеловать сына, но тот увернулся. Жаклин будто ударили в самое сердце, она слегка покачнулась — так сильна была боль. Стараясь проглотить комок, подступивший к горлу, она неловко выпрямилась. Огромные глаза на бледном личике неотрывно смотрели на нее.
— Она в самом деле моя мать? — равнодушно спросил мальчик, кажется, Роджера.
