— Какой мир? Да какая тебе разница? Остановись, пожалуйста, ты меня пугаешь. Нет, клянусь, на самом деле ты меня не пугаешь, и я не стану слушать ни единого твоего слова. — Я выскочил на улицу, злой, купил вина, встретил Ковбоя и других музыкантов и примчался с ними назад присматривать за нею. — Выпей вина, авось поумнеешь.
— Нет, я отказалась от кира, все вино, которое ты хлещешь, — отрава, оно выжигает желудок, оно отупляет мозги. Я знаю — с тобой что-то не так, ты не чувствителен, ты не представляешь себе, что происходит!
— Ай, да кончай ты.
— Это моя последняя ночь на земле, — добавила она.
Мы с музыкантами все выпили, поговорили примерно до полуночи — с Рози уже, казалось, все было нормально, она лежала на кушетке, разговаривала, даже немного смеялась, ела свои бутерброды и пила чай, который я для нее заварил. Музыканты ушли, и я лег спать в кухне на полу в своем новом спальнике. Но когда Коди под утро вернулся домой, а я ушел, она вылезла на крышу, пока он отсыпался, разбила фонарь, чтобы осколками порезать себе запястья, и на заре сидела там, истекая кровью, когда ее заметил сосед, вызвал полицию, и когда легавые выскочили на крышу, чтобы помочь ей, тут все и произошло: она увидела огромных фараонов, которые арестуют нас всех, и бросилась к краю крыши. Один, молодой ирландец, кинулся, стараясь поймать ее за ноги, но ухватил только полу халата — Рози выскользнула из него и обнаженной упала на тротуар шестью этажами ниже. Музыканты, жившие в полуподвальной квартире, всю ночь не спали, разговаривали и слушали пластинки — они услышали глухой удар, выглянули в свое подвальное окошко и увидели весь этот ужас.
— Чувак, это нас доконало, мы в тот вечер вообще игратъ не могли. — Они задернули шторы, их трясло. Коди спал… Когда я услышал об этом на следующий день и увидел фото в газете — крест на тротуаре, куда она упала, — одной из моих мыслей было: если бы только она меня послушала… В конце концов, неужели я так тупо ей все это говорил? Что — мои идеи по части того, что нужно делать, — такие уж глупые и детские? Не пора ли начать делать то, что я считаю истинным?
Это все и решило. На следующей неделе я уложил рюкзак и решил пуститься в путь, убраться из этого города невежества, каким вообще является современный город. Я попрощался с Джафи и остальными и прыгнул на свой товарняк обратно в Л. А. по Побережью. Бедная Рози — она была абсолютно уверена, что мир реален, что страх реален, а что реально теперь? По крайней мере, — думал я, — она теперь на Небесах и она знает.
