— Уезжаю, — радостно объявил он. — На родину. Нынче уволился и расчет получил.
— Как?
Федосов разогнулся, держа в руках штаны, которые складывал, и сказал:
— На родину... Ну их, всех денег не огребешь. А посевная вот-вот начнется, земля тянет.
От удивления Семен сел на кровати.
— Ты не видал пиджачка моего? Тут он, на гвоздике висел... — продолжал собираться Федосов. — Самолет в два часа завтра уходит. Все равно теперь лететь — там и переночую. Спокойнее...
Семену было жутко оставаться одному на целую ночь в этой комнате, похожей на зал ожидания.
Окрыленный внезапным решением, слесарь даже забыл попрощаться. Хлопнула дверь. Семен остался один.
Он выдержал немного — два дня.
Вечер — самая бесконечная часть суток. Он начинается сразу после пяти, когда в бараке хлопают двери и звучат громкие разговоры, а коридор содрогается от остервенелого рева примусов. Наступают сумерки. Вечер тянется долго. Небо тяжело опускается на город, мертвые неоновые огни бросают голубые блики на стены комнаты. Возле кинотеатра «Октябрь» грустит «Арабское танго». И так без конца — до рассвета, пока не побелеют остроконечные верхушки скал и в белесой дымке не забрезжут над бухтой неподвижные силуэты корабельных мачт.
Нужно было что-то предпринимать, или все это плохо кончится.
Семен натянул сапоги, напялил тесноватый в плечах серый с погончиками плащ, в прошлом году купленный по случаю у матроса с «России», и вышел на улицу... Было слякотно: днем пригревало. Стекловидная жижа шуршала и хлюпала под ногами.
Изнутри город казался не таким, каким он виделся с палубы «Коршуна». Домики, лепившиеся по склонам Петровской сопки, косо опирались на кривые разномастные заборы. Темнели узкие улочки, связывающие их. Редкие огни разбросаны по голубоватому мареву сумерек.
У кинотеатра ярко светили сильные лампочки. На скамейках шушукались девчата, спокойная женщина катила перед собой детскую коляску. Семен поднял воротник и прошел мимо.
В магазине было шумно. В петропавловских магазинах всегда шумно — все знают друг друга. Очередь в кассу продвигалась медленно. Подходили со стороны и передавали деньги впереди стоящим. Никто не возмущался. Семен почувствовал, что зверски хочет есть; вспомнил: здесь, наверху, метрах в трехстах, работает ресторанчик «Вулкан».
Пожилой женщине, занявшей очередь за ним, он сказал:
— Держитесь за этим парнем.
— Вы подойдете? — спросила она.
— Нет, — сказал он, — я ухожу совсем.
Очередь колыхнулась и продвинулась на один шаг.
