— Каррамба! — воскликнул Минго. — Хорошая песня.
Прошел еще час, а может, и два. Наступила такая минута, когда Минго израсходовал последний запас своих сил.
— Скоро дойдем? — спросил он жалобно. — Я устал.
— Скоро, скоро, — начал успокаивать его Хосе. — Вот как только перевалим через эту самую высокую вершину, сразу увидим штаб повстанцев. Я хорошо помню…
«Даже в ту ночь, когда меня сопровождал один из барбудос, Антонио, дорога не казалась такой утомительной, — думал Хосе. — Только бы Минго не заупрямился».
Минго уже с трудом тащился за своим другом. Если бы он не боялся показаться перед ним слабым, то давно бы сдался. Он еле-еле держался на ногах, так он устал!
Неожиданно где-то сбоку застрекотал автомат. Потом второй, третий… И сразу же ответили оттуда, с вершины. Началась страшная пальба. Мальчишки еще никогда не слышали подобного грохота.
Пальба прекратилась так же внезапно, как и началась. Мертвая тишина установилась в горах.
Чуточку переждав, Минго рискнул приподнять голову. Хосе лежал впереди, шагах в пяти-шести. Недолго думая, Минго пополз к нему.
— Жив, Хосе? — спросил он.
— Жив. А ты?
— Я тоже целехонький… Сначала так испугался, и сказать не могу.
Возбужденный Минго не сразу обратил внимание на то, что Хосе лежит бледный и тяжело переводит дыхание.
— Ой! — закричал он, увидев кровь, просочившуюся сквозь гимнастерку Хосе. — Тебя поранили?
— Пустяки, — попытался улыбнуться Хосе. — Слушай, Минго! Ты не бойся, ладно? Если придется меня оставить тут, ты переваливай через гору. Понял? И скажи Фиделю: Хосе чуточку не дошел. Ладно?
— И он придет за тобою?
— Обязательно придет.
Хосе стоило большого труда говорить, Минго это видел.
— Не забудь сказать Фиделю, что мы шли его спасать!
— Нет, не забуду.
— И пусть Челия тоже знает об этом, она неплохая женщина…
Минго показалось, что Хосе прощается с ним.
— Ты, Хосе, не прощайся со мною! — вскричал он.
— Глупый ты! Разве я собираюсь прощаться? Как только будет чуточку легче, я встану. Вот увидишь!
Грохот выстрелов заставил их замолчать. Стреляли и с вершины и снизу, из долины. Иные пули, устав в дороге, с шипеньем и писком ложились возле мальчишек. Минго отполз назад, в небольшое углубление.
— Хосе! — закричал он истошным голосом. Ответа не было.
Забыв об опасности, Минго метнулся к другу.
Хосе лежал смирно, точно спал глубоким и спокойным сном. Но его глаза были открыты и смотрели прямо на солнце, не мигая.
— Хосе! — повторил Минго, схватив холодные руки товарища. — Умер! — сказал он, не в силах остановить слезы, и с упреком добавил: — Как же так! Адъютанты же не умирают!
