— Уверен в этом. Кроме того, мне поставят в упрек, что я ничего не предпринял после убийств… после смерти Барта.
Мэсон судорожно моргнул. Он заметил оговорку.
— Вы, безусловно, правы, — сухо произнес он, глядя в пол и снова обратился с вопросом к своему помощнику: — А вас ничто не привязывает к Англии?
Нескромность этого вопроса поразила Парсела. Он стоял в нерешительности. Но нет, лучше уж ответить. В вопросе капитана, в сущности, не было недоброжелательства, к тому же ему предстоит провести с этим человеком всю свою жизнь.
Он проговорил смущенной скороговоркой:
— Отец умер. А матери… — он отвел глаза, — а матери все равно.
Мэсон уставился на карту. Потом сказал с вымученной улыбкой:
— Что ж, мистер Парсел, теперь нам с вами придется плыть одним курсом.
Холодный тон капитана болезненно отозвался в душе Парсела, и он решил промолчать. Мэсон продолжал:
— Если не ошибаюсь, вы уже были на Таити?
— Четыре года тому назад в течение шести месяцев. Меня приютил один таитянский вождь. У него-то я и научился их языку.
— Как? — перебил Мэсон. — Вы умеете говорить по-таитянски? Это мне очень пригодится. И вы говорите бегло?
— Да, капитан.
— Всего за полгода! У вас положительно талант к языкам мистер Парсел, — добавил он и смущенно улыбнулся, как будто предположение, что офицер корабля может быть интеллектуально одарен, уже само по себе оскорбительно.
— Как вы думаете, дадут нам таитяне провизии?
— Все, что мы пожелаем.
— И безвозмездно?
— Да. Зато у нас — начнутся кражи.
— И часто они будут красть?
— Каждый день.
— Но это же скандал! — Мэсон даже побагровел от негодования.
— Вовсе нет, — ответил Парсел. — Они дают вам все, что у них есть, и берут у вас все, что им приглянется: таково в их представлении истинное братство.
Мэсон нетерпеливо хлопнул ладонью по столу.
— А тот таитянский вождь, который вас приютил…
— Его зовут Оту.
— Он пользуется у себя влиянием?
— Огромным. Кроме того, у него еще одно преимущество — голубые глаза. Он уверяет, что происходит по прямой линии от капитана Кука, — с улыбкой добавил Парсел.
Мэсон поджал губы с чопорно-ледяным видом, и Парсел вдруг осенило: ведь капитан Кук был капитаном. Значит, бы человеком безупречным…
Мэсон поднялся из-за стола. Он был лишь немного выше Парсела, но такой широкоплечий и плотный, что Парсел всякий раз ощущал себя рядом с ним чуть ли не ребенком.
— Мистер Парсел, — начал Мэсон, и лицо его снова выразило волнение, а голос предательски дрогнул, — поверьте, я чувствую, какая огромная ответственность ложится на мои плечи за судьбу людей, которые из-за меня никогда больше не увидят Великобританию. Однако, — добавил он после минутного раздумья, — если бы вновь произошло то, что произошло вчера, я поступил, бы точно так же.
