Лихие головы рвутся в бой уже сейчас, немедленно. Сил у нас, они считают, вполне достаточно. На их взгляд, японцы заперты в городах и боятся высунуться за окраину. Зачем, мол, тянуть, чего дожидаться? Такая торопливость, такая спешка сейчас представляет для большевиков самую страшную угрозу. Едва появится хоть малейший повод, японцы с мстительной яростью кинут в бой все свои войска для расправы с большевиками, с рабочими отрядами. Поэтому Лазо всячески доказывал, убеждал, что вооруженная борьба с японцами означает неминуемую гибель, крах всех надежд на освобождение Дальнего Востока от интервентов. Рано, рано! Как руководитель военного отдела подпольного обкома, Лазо понимал, что соотношение сил в Приморье пока явно в пользу японцев. Не обманываться первыми успехами, не давать интервентам повода вмешаться. Японцы только того и ждут. Одним ударом они смахнут все, что с таким трудом большевики налаживали в течение нескольких лет. Ни в коем случае нельзя давать им такую возможность!
В памяти еще совсем свежо неудачное восстание генерала Гайды. Всего полтора месяца назад, в ноябре, этот генерал, снятый Колчаком со всех постов и лишенный звания, появился вдруг во Владивостоке. Его нарядный поезд остановился в тупике на Нижне-Портовой улице, у самой ограды причалов. Штаб Гайды развил лихорадочную деятельность и в первые же дни установил связь с профсоюзами моряков, грузчиков, железнодорожников, находившихся под влиянием большевиков. Несомненно, мятежный генерал сразу оценил напряженную обстановку во Владивостоке и решил сыграть на ненависти к колчаковскому режиму. Генерал-авантюрист, опираясь на правоэсеровские и буржуазно-либеральные группировки, решил захватить власть. 17 ноября на рейде и в порту тревожно загудели пароходы — так началась всеобщая забастовка. Большой отряд грузчиков, получив оружие, строем покинул территорию порта. В два часа дня в городе вспыхнула первая перестрелка. Генерал Розанов обратился за помощью к японцам. Те с радостью двинули войска. Расправа с восставшими была короткой и жестокой. Генерал Гайда показал себя круглым дураком. Оборона — неминуемая гибель любого восстания. Успех только в наступлении, причем быстром и решительном. А этот вдруг надумал чего-то выжидать… Еще днем, засветло, на причале порта появился броневичок и обстрелял из пулемета мятежный корабль «Печенга». К вечеру в руках восставших остался лишь вокзал, где отчаянно сражался отряд грузчиков. В сумерках каратели принялись крыть по вокзалу из орудий. Грузчики бросились в штыковую атаку, но пробиться не сумели и погибли все до единого. Не случись этого ненужного кровопролития, мы сейчас были бы куда сильнее…
