.
Наличие религиозной символики в советской пропагандистской продукции имеет несколько возможных объяснений, каждое из которых лишь отчасти способно удовлетворительно истолковать отмеченный факт. Многие ангажированные художники, безусловно, были искренне захвачены иконоборчеством — и своими произведениями сознательно и едко пародировали иконы. Другим, по контрасту, революция внушила глубокие чувства религиозного поклонения, которые они выражали посредством единственно пригодных для этого образов. В самом деле, суть неотразимого воздействия символов и заключается в их способности немедленно заражать определенными чувствами. С другой стороны, многие пропагандисты, вероятно, намеренно стремились создавать произведения, которые были бы доступны восприятию крестьянского читателя или слушателя, воспитанного на Библии и на житиях святых: такие авторы, по-видимому, полагали, что религиозные символы скорее найдут отклик в душе крестьянина и заменят глубоко укоренившееся в нем благоговение перед священными образами не менее пылким почитанием Коммунистической партии.
В традиционной крестьянской культуре чудесное и фантасмагорическое входило составной частью в обыденную жизнь. Как во всякой христианской стране, в России (в России, вероятно, еще заметнее) внутри христианства благополучно сохранялись остаточные элементы языческой культуры. Святые, бесы, лешие, домовые и прочие существа постоянно оспаривали власть над каждой стороной повседневного существования. Духи, как христианские, так и языческие, охраняли домашний покой, урожай и держали под контролем силы, от которых зависели успех или неудача, жизнь и смерть.
Потрясения революции и гражданской войны вызвали на поверхность самые затаенные переживания: сквозь оболочку цивилизованного бытия проступили зачатки надежд на то, что давние ожидания сбудутся, старинная месть будет утолена; на авансцену вышли самые фантастические упования угнетенных масс. Рискуя всем, следовало надеяться только на полное избавление от бед.
Пропаганда эпохи гражданской войны носила фантастический отпечаток и нередко отличалась страстной эмоциональностью. Листовка 1918 г., посвященная Красной Армии, содержит развернутую фантазию, в которой сталкиваются две противоположные крайности — всеобщая истина выступает против вселенского зла. Персонажи восходят не к христианской традиции, но к фольклору. В верхней части листовки черный палец указывает на большую красную пятиконечную звезду с изображением серпа и плуга. (Эта эмблема существовала в 1918 г. наряду с серпом и молотом). «Красная звезда — это эмблема Красной Армии. Почему Красная Армия носит красную звезду?» Ответ представляет собою незамысловатую сказку о Правде и Кривде, насыщенную фольклорными мотивами.
