Невский и Конрад жили теперь в разных мирах. Если жизнь Невского на Хаяси-тё продолжала идти заведенным порядком, то Конрад не просто географически переменил место жительства, он оказался в иной среде и
9 Письма Н. И. Конрада опубликованы в журнале «Biblia. Bulletin of Tenri Central Library>, № &o, март H974.
под влиянием социальных катаклизмов должен был заново определять свои позиции в обществе, осмыслять процессы, непредвиденность которых для него была особенно резкой после трехлетнего японского затишья. Он писал Невскому с чувством некоторого превосходства. Впрочем, это никак не соотносилось с личностью самого Конрада, он всячески старался подчеркнуть то обстоятельство, что умудренность и менторская интонация продиктованы именно ситуацией, в которой он оказался: «Из Вашего письма, дорогой мой, усматриваю, что Вы — в курсе Ваших прежних интересов. Благо Вам, но все же я, находясь здесь, я, знающий даже, как живут российские граждане в Японии, несмотря на все это, удивляюсь, как Вы можете жить нераздельно этими интересами осирасама, сиси-одори и т. д. Я не увлекаюсь, не бойтесь, и по-прежнему готов подписаться под своим заявлением: „Мне гораздо важнее вопрос о даосском влиянии на японское нэнго, чем экономическая будущность России и Японии". Да, я готов утверждать это и теперь, но все же я не могу не утверждать и по логическим соображениям, и как очевидный факт, что мы живем в стадии творчества, творчества не только государственной жизни, но и личного, индивидуального бытия, поскольку оно теснейшим образом связано с государством. И вот в этом творческом процессе необходимо участвовать, если не активно, то мыслью, ибо в конце концов только она одна творит действенное для всего существа… Но довольно об этом: это помешает Вам читать новую рукопись г-на Яманака или крестьянина из Тоно. Вы ведь в конце концов правы: Вы ведете определенную линию, равняетесь по Вашему личному фронту, и Вы, повторяю, бесконечно правы и счастливы».
Но и Н. И. Конраду было совсем непросто разобраться в происходящем в России. Тем не менее со свойственным ему глубоким проникновением в сущность явлений он сумел понять ту сложную ситуацию, которая была в России к лету 1917 года. В начале июля он писал Невскому: «Дорогой Николай Александрович, если Вы волнуетесь еще не одними только индивидуальными процессами, а процессами надъиндивидуальны-ми, — верьте в Россию. Я всегда верил в чудо, верю и теперь, оно спасет нас. Слушайте, я уже успокоился за месяц своего пребывания в столице, в этом пекле и кот
