ле, Всего, что делается 6 Мйрё, — я сумел отделаться от той психологии „испуганных" интеллигентов, которые наполняют у нас улицы, трамваи и т. д. и которые являются самым пакостным, самым ужасным, самым печальным из всего того, что имеется у нас сейчас в России, ужаснее удушья провокации и шпионства, ужаснее наступающих германских полчищ».
Такие письма вносили смятение в душу Невского. Он никак не мог понять, что же так изменило Николая Иосифовича, который в бытность свою в Японии был безраздельно предан одной только науке.
Сам Невский по-прежнему регулярно посещал библиотеки, бродил по городу, теперь уже чаще всего в одиночестве. Он уже хорошо ориентировался в Токио. Знал небольшие художественные магазины, где торговали игрушками, изготовленными в различных провинциях Японии. Часто бывал в лавочке на улице Даигод-зака и в магазине «Фудзики», который недалеко от Мацуэдзуми-тё. Полки в них буквально ломились от красочных, занятных товаров. Глиняные дудки в виде совы, деревянные куколки — кокэси, соломенные, бамбуковые, бумажные игрушки… Невский выбрал игрушку «такарами» — «сокровище-веяло». Это был набор сельскохозяйственных орудий из бамбука. Миниатюрный серп, которым жнут рис, крошечные грабли, мотыга, веяло для отделения зерна от шелухи. Игрушки давали полное представление о настоящих орудиях крестьянского труда. Там же он купил маленькую куколку, состоящую из одной головы, насаженной на бамбуковую спицу. Такую куколку прихожане приносят с собой в храм, чтобы оставить ее в дар.
За небольшую лепту священнослужители буддийских и синтоистских храмов раздавали амулеты. В синтоистском храме Янагимоти дзиндзя в Янагивара Невский получил две глиняные фигурки барсуков, большую и маленькую, а в буддийском храме Сибамата — две фигурки обезьян. Вернувшись домой, подробно записывал, где и когда купил или получил в дар амулеты и игрушки, зарисовывал их. Приводил все известные ему толкования этих предметов. Под рисунком, изображающим сидящую обезьянку, записал: «Вообще обезьяны считаются в народе посланницами бога, почему и небольшие глиняные изображения, покупаемые паломниками,
называются „Тайсякусама-но цукаихимэ", т. е. „принцесса — посланница господина Тайсяку"».
Невский любил пестрые кварталы токийской окраины, но все же лучшие свои часы он проводил в Уэнос-ской библиотеке. Уже сам парк Уэно, через который проходил Невский, постепенно настраивал на размышления. Он шел мимо заросшего огромными цветами лотоса пруда, который так много раз описан в японской литературе, мимо молчаливых, погруженных в размышления людей, сидящих на скамейках возле воды. И с трудом верилось, что в двух шагах от этого тихого места бурлит город, пыльный, суетливый.
