Господин Гликсман возвращается к мыслям о ценности выдержанной в погребах времени любви. В самом деле, ведь на срезе времени, относящемся к началу их знакомства, все мужчины по отношению к ней находились на одной и той же стартовой линии. Вполне может быть, где-то существовал мужчина, который подходил ей больше его. Но с течением времени накопившаяся история их земных отношений обретает собственный вес, и тот теоретический мужчина, который когда-то, возможно, подходил ей больше, уже должен был бы принимать в расчет не только самого господина Гликсмана, но и накопленный груз его семейной истории, столкнувшись с которым он, возможно, отлетел бы, как теннисный мяч от бетонной стены, хоть и кажется солидным и увесистым.
Бруталюк мог бы возразить господину Гликсману, что от этого груза совместной жизни он, Бруталюк, отскочил бы и сам. «Чем так симпатичен мне Бруталюк? — размышляет господин Гликсман. — Должно быть тем, что не согласен с занимаемым им местом». Он взглядывает на Бруталюка с одобрением. Бруталюк, заметив этот его взгляд, крякнул и уткнулся глубже в тарелку, на которой, как ни странно, была не груда шашлыков, как следовало ожидать, а только горка овощей, да и та — небольшая.
Распорядитель Столов разглядывает Блинду из-под кустистых бровей. Отсутствие в ней женской податливости озадачивает его. Он не баловал женщин, обделяя их при рождении такими важными для них ценностями, как искусство попадать в центр внимания, гармония телесных пропорций или умение наслаждаться поздней вдовьей свободой. Упрямство, проявляемое самцами, чей вкус к атаке и сопротивлению — основа их благополучного существования, привычны и понятны ему. Но к не зависящей от него флуктуации человеческой природы, проявившейся в этой загадочной дамочке (человеческой самочке), он испытывает любопытство. Его интересует этот случай. Им движет любопытство, Распорядитель Столов имеет возможность видеть все (Жизнь «Там» и Пирующих «Здесь») с высоты верхнего этажа Застолья, где располагаются его кабинет и спальня. Он «пролистал дело» троих земных мужей Блинды (между вторым и третьим она завела привычку выходить на вечерние прогулки в сопровождении двух, конечно, не имевших доступа внутрь дома амстафов в собачьих бронежилетах и с дистанционно отстегиваемыми намордниками).
Бывшие земные мужья, соблазненные ее внешним блеском, в своем ослеплении и помутнении разума принимали ее умение неожиданно отстраняться, как бы отделяя себя от них чертой, не позволяющей входить во внутреннее пространство ее личности, за ординарную женскую бодливость, которая в их глазах не является таким уж недостатком и тем более такой уж редкостью. Проходило некоторое время, прежде чем они в запоздалом раскаянии обнаруживали свою ошибку, наталкиваясь на ее неожиданное сопротивление именно там, где они рассчитывали на свое законное, по их представлениям, лидерство.
