Она растаяла во тьме.
Юнна входила в гостиную улыбаясь, хотя по лицу скатывались крупные градинки слез. Она расставила пальцы рук, будто страшилась их прикосновения друг к другу.
— Я люблю его, — выговорила она единственную фразу и остановилась в нерешительности.
Она задела еще не зажившей ногой край первой ступени, и была столь раздосадована вновь обретенной хромотой, что стала бросать и разбивать все, попадавшееся под руку. Ее охватил внезапный порыв смеха. Многочисленные зеркала разбивались и сыпались стеклянным дождем. В комнате столпилась вся прислуга.
9
Природа затаилась в мерцающем свете. Этот свет проникал в дом. Свет струился по комнате, задевая постель и рассыпанные по подушке волосы. Запах мокрых трав, и розы, стоявшие в вазах, наполняли комнату тонким ароматом.
Юнна сбросила одеяло и принялась сдвигать все вещи к дверям. На стене, напротив окна, разыгрывалась пляска теней, а за дверями нарастали шорохи. Юнна с головой накрылась одеялом. С пришествием сна ее тревоги утихли. По комнате разливалась далекая мелодия. Кто-то стоял рядом со спящей совсем близко, на расстоянии вытянутой руки.
Не проснувшись, Юнна поднимается с постели (может, ощутив рядом пришельца). Вытягивает вперед тонкие длинные пальцы, широко раскрыв глаза, обращенные внутрь, Юнна плавно и бесшумно покидает комнату, разваливая дверные заграждения.
Христиан проснулся от шума, поднявшегося в доме. За окном лил дождь. Крадучись, будто ночной вор, он пробрался в коридор, тускло освещенный лампадой, и затаился в углу.
Сомнений не оставалось — он здесь не один. Дыхание, услышанное им раньше, теперь слышалось все явственнее. Христиан бросился туда, где по его мнению укрылся незнакомец, но оступился и упал.
Между тем, в узком коридорном окне трепетно шумела взмокшая листва. Словно роптала она на участь свою быть пленницей безучастных дождей, словно отчаянно просила — выпрашивала покой.
— Иди ко мне! Открой свою личину! — выкрикнул Христиан. Ему никто не отозвался. Но над собой Христиан увидел склоненную голову с зияющими впадинами глазниц и ушных раковин.
Оборотень вцепился мертвой хваткой в обомлевшего Христиана. Тому удалось вывернуться и схватиться за медный стояк. На спине затрещала одежда. Раздался нечеловеческий вопль. Христиан потерял сознание.
По дому, в истерике, бежала служанка от безмолвного преследователя, спрятавшегося поблизости. Она запирала за собой все двери. Мучимый болями в голове, Христиан двинулся в направлении криков. Он нашел служанку со следами ужаса на лице, схватил за руку и молча потащил вверх по лестнице. Он завел служанку в свою комнату и, прикрыв одеялом, присел рядом, у края постели. Его впервые, за время пребывания на острове, охватило полное равнодушие к происходящему. Христиан задернул шторы от лунного света (дождь уже прошел), зажег лампадку и вернулся к постели. Теперь он понимал, что жизнь его вне опасности, но спал он чутко. Когда приоткрылась дверь, он увидел Юнну. Девушка вошла осторожно, не касаясь пятками пола, и заманчиво улыбнулась ему. Она расположилась рядом с ним и потушила лампадный огонь. Потом она встала и легла на кровать, поверх одеяла. Заметила ли она служанку, Христиан не знал. Он смущенно смотрел в потолок, она — на него. Улыбка не покидала ее прекрасного лица.
