— Чтобы распалить твое любопытство.
— А тебе это важно?
— Нет.
— Нет?!
— Мы сегодня все время говорим только «нет». Ни разу не сказали «да». Я решил не нарушать эту традицию.
— Вот же умник! И поэтому ты сказал «нет»?
— Точно.
— Ну ладно, можешь для разнообразия сказать «да». Так что для тебя это важно — распалить во мне любопытство?
— Да.
— Правда?
— Правда.
— Я тебе нравлюсь?
— Очень.
— Ты распалил мое любопытство еще в вагоне метро, дурачок…
А потом мы добрались до ее комнаты, застали соседку спящей тревожным сном, устроились на полу возле Белкиной кровати и в крошечном пятачке света от настольной лампы пили красное чилийское, громко шептались и хихикали, так что соседка недовольно ворочалась во сне, а мы от этого хихикали еще сильнее… Наконец, измотанные напряженным днем, алкоголем и магией июльской ночи, мы погасили свет и как были в одежде, повалились на кровать. Белка уткнулась носом мне в шею, левую ладошку положила на мою щеку и тут же заснула. Уставший беспомощный зверек, нашедший защиту на моей груди и под моим подбородком.
Я провел ладонью по ее волосам, они были очень сухие, пахли ромашкой и чуть-чуть полынью, они тянулись навстречу моим пальцам и едва заметно светились. В кромешной темноте комнаты я лежал, смотрел в невидимый потолок, как в бесконечность, слушал ровное посапывание Белки и наполнялся спокойствием и умилением. Я пытался понять, что же такое происходит? В жизни, которая была не моей, в этом безбрежном океане мутной холодной воды, меня окружавшей, вдруг показался маленький белый парус, удивляющий своей белизной, да и вообще — самим фактом своего существования. Малюсенькая яхта шла прямиком к моему острову, и я знал, что она хочет меня спасти. У меня были женщины — красивые, сексуальные, чуткие и заботливые, но ни с одной из них я не испытывал такого умиротворения. Может, потому, что они не нуждались в защите?.. С этими мыслями я погрузился в мерный глубокий сон.
— Гво-о-о-зди-и-и-к…
— М-м.
— Ты спи-и-и-ишь?
— Угу.
— Ладно, спи. Соня.
Я почувствовал ее палец на своем лбу, приоткрыл один глаз, спросил:
— Что ты делаешь? Белка хитро улыбнулась:
— Я тебя заколдовала. Я нарисовала на твоем лбу магический знак подчинения. Теперь ты мой.
— Нарисуй его на бумаге, я его запомню, а когда ты уснешь, то же самое сделаю с тобой.
— Я не могу, дурачок. Это же волшебный знак, каждый раз он другой.
— Понятно, — я улыбнулся. — Но это нечестно.
— Ага!
Я оглянулся, в комнате никого больше не было.
