– Кто вы на самом деле? – спросила она, убирая за ухо непослушную прядь.
– Кронпринц Александр Уильям Чарлз Октавос Торн.
От его улыбки у нее ослабели колени.
– Я говорю правду. Поверьте мне, – приложил он руку к груди.
– Вы лжете!
Он покачал головой:
– Нет.
Задержав дыхание, она внимательно посмотрела на него. Дедушка всегда считал, что она знаток человеческих характеров. Но мысли этого мужчины невозможно угадать. Он словно закован в железный панцирь.
Однако в его глазах необычного оттенка – лепестков вереска, – в плотно сжатых губах, осанке, манере держаться проявлялись достоинство и благородство.
Со стоном София отвернулась. Невозможно. Такое бывает только в сказках, а не в реальной жизни. Принц, скажите пожалуйста! Неужели она занималась любовью с принцем?
София прижала руку к животу.
Ребенок… У нее в горле встал ком. София росла в семье единственным ребенком, но с пяти лет с ней обращались как со взрослой, и ей пришлось вести себя соответственно. Но она не переставала мечтать иметь в своей будущей семье много детей. Ее детей. Она бы учила их читать, плавать, управлять кораблем, а самое главное – оставаться детьми.
Но иметь ребенка от особы королевской крови – совсем другое дело.
На мгновение София решила, что она заснула на палубе и солнце напекло ей голову. Рассудок играет с ней в безумные игры, и случившееся не что иное, как галлюцинация, кошмарный сон. Кораблекрушение, туман, мужчина…
С надеждой она ущипнула себя за руку. Боль оказалась очень даже реальной. Значит, она не спит.
– Так как вас зовут? – спросил он.
София подняла глаза и прошептала:
– София Данхилл из Сан-Диего, Калифорния.
Улыбнувшись, принц взял ее за руку.
– Пойдемте в дом, София. Высушимся, а потом займемся спасением вашего корабля.
– Господи боже мой! Только не еще одна американка! – воскликнул король.
Прислонившись к шкафу орехового дерева в дворцовой библиотеке и скрестив руки на груди, Алекс наблюдал, как его брат Максим и беременная сестра Кэти повернулись к своим американским половинам и расхохотались.
Десять минут назад Алекс оставил свою маленькую русалочку в ванной, предварительно заставив поклясться всеми святыми, что она не сбежит. Девушка обещала остаться «по крайней мере на ночь». Он не знал, можно ли ей верить, но другого выхода у него не было. К тому же, задержись он рядом с ней хоть на минуту, он не смог бы не заняться с ней любовью.
Даже сейчас одна мысль о девушке в его ванне, наготу которой скрывают облака благоухающей ванилью пены…
