На огромном поле космодрома застыло в неподвижности десятка два трансфертеров — от огромной сигарообразной матки, способной нести до шести спускаемых аппаратов, до двухместного малыша, еще до конца не прошедшего летные испытания.
Эа ждал трансфертер среднего класса, он управлялся командой из трех человек и мог «перевозить» шесть исследователей и две тонны груза. Каждый из исследователей имел индивидуальное задание, которое не должны знать остальные. Дедушка говорил, что это делается для того, чтобы можно было посылать «хвосты» за исследователями, что и практиковалось, и он, еще перед первым ее посещением планеты-двойника, научил Эа, как обнаруживать «хвост» и как вести себя в этом случае.
Все шесть исследователей уже были на месте у трансфертера — «летающей тарелки», как называли его на планете-двойнике, и ждали прибытия команды, но она задерживалась. Капитан Румс мог позволить себе прибыть к месту старта за полторы-две минуты до пуска двигателей. В этот раз он прибыл за целых двенадцать минут. Он вышел из маленького аэробуса со своим помощником и штурманом и стал обходить шеренгу исследователей, внимательно изучая лицо каждого из них. Это был крепкий мужчина с красным лицом, еще более красным носом и маленькими глубоко посаженными светлыми глазами. Когда капитан подошел к Эа, его лицо размякло.
— Так это ты — внучка Эанида? Какая хорошенькая, — пробасил он. Но тут же его физиономия приняла протокольное выражение, он повернулся и тихим, даже вкрадчивым голосом спросил: — Штурман, Вы, надеюсь, не забыли взять с собой машинное масло?
Штурман — совсем еще молодой человек, худощавый с застенчивыми глазами и довольно свежим розовым шрамом над левой бровью — недоуменно смотрел на своего командира: — Масло? — наконец выдавил он из себя незнакомым ему самому тонким голосом.
— Да, масло — машинное, — еще вкрадчивее прожурчал капитан. — Я думаю, Вам надо хорошенько смазать свои шейные позвонки, чтобы они не скрипели каждый раз, когда Вы будете крутить башкой и пялиться на эту красотку. Помощник прыснул. Голова капитана запрокинулась и он захохотал (впрочем, можно было сказать и — заржал), открыв внушительных размеров рот с прекрасными вставными зубами. Штурман густо покраснел и было ясно видно, что он с удовольствием провалился бы куда-нибудь от стыда. Капитан шарахнул его по плечу своей тяжелённой клешней и, продолжая смеяться, бодро застучал ботинками по трапу. За ним поднялись ухмыляющийся помощник, никуда не провалившийся к своему сожалению штурман и заметно повеселевшие исследователи.
