Бордель — так они прозвали эту квартиру — всегда забавлял Вира кричащими красками и неуклюжими, но искренними претензиями на элегантность. Однако сегодня фальшивая тигровая шкура на полу и ярко-красные абажуры невероятно раздражали.
Холбрук прибыл очень быстро. Вир бросил ему зашифрованное досье:
— Из сейфа Дугласа. Бумаги ваши на один день.
— Спасибо, милорд, отличная работа, как всегда, — сказал Холбрук. — Я быстро скопирую все это.
Он передал Виру бокал «Пуар Вильямс» — фруктового виски, которому неизменно отдавал предпочтение.
— Насколько я понимаю, теперь должны последовать поздравления?
Вир воздержался от упоминания о том, что поздравления с предстоящим бракосочетанием от Холбрука вряд ли уместны, потому что покойная леди Холбрук однажды пырнула обожаемого супруга ножом.
— Спасибо, сэр.
— Что произошло?
Вир закурил, сделал большой глоток виски и пожал плечами.
— Не самый достойный момент в доселе безупречной карьере, — лениво проговорил Холбрук.
Маркиз молча стряхнул пепел с сигареты.
Холбрук лениво перебирал пальцами край кружевной салфетки.
— И вы, конечно, не могли найти никого, кроме племянницы подозреваемого.
— Моей притягательности не может противостоять никто. — Вир залпом осушил бокал, — Ну ладно, хватит болтать. Существует какая-то родственница, у которой Дуглас некоторое время жил в Лондоне. Вы знаете, кто это?
— Скорее, эта родственница существовала. Некая миссис Джон Уоттс, жила на Джекобс-айленд, Лондон-стрит. Но она давно умерла.
— Спасибо. — Вир встал. — Я доведу это дело до конца.
— Вы уверены, сэр? В день свадьбы?
Чем еще он мог заняться в этот день? Устроить кутеж с проститутками? Напиться до беспамятства? Подсесть на опиум?
— Конечно, — мягко ответил он. — Я нашел наилучший способ насладиться этим днем. И всем, что ему сопутствует.
— Не могу поверить, Пенни женится! — фыркнула Анжелика Карлайл, старая подруга Фредди.
Она и Фредди пили кофе — ее новая континентальная привычка — в гостиной городского дома, некогда принадлежавшего ее матери.
Фредди был здесь своим человеком и нередко захаживал даже по воскресеньям — в день, который полагалось посвящать только семье и самым близким друзьям. Анжелика уже говорила об изменениях, которые она намеревалась внести в интерьер дома. Но пока она все еще обустраивалась, вернувшись в Англию всего месяц назад. И дом оставался в прежнем виде. Знакомое окружение — уютно поблекшие обои с изображениям увитых плющом роз, старые акварели, с любовью сохраненные прежними обитательницами дома, памятные тарелки, изготовленные к юбилею правления ее величества, имевшему место тридцать пять лет назад, — делало перемены в самой Анжелике еще более удивительными.
