А когда он пошел наверх к Тосе прояснить вопрос о пище духовной, я была занята внизу делами земными – готовила для Бориса клецки на вчерашнем курином бульоне, потому что собачий корм кончился, а в магазин мне ехать не хотелось. Я слышала только, как хлопнула дверь и Голубой сбежал по лестнице.
– Она дымит как паровоз! – Он побледнел от волнения.
– Что там дымит? – спросила я рассеянно, потому что клецки имеют свойство сильно пригорать, стоит только отвлечься.
– Тося курит! Брось, к черту, эту еду и сделай что-нибудь! Как-нибудь среагируй!
– Не ори на мою мать! – крикнула Тося. Топот ее ног раздался сразу же, как Адам спустился.
Я отвернулась от плиты, на которой весело булькали клецки, и замерла. Еще никогда я не слышала, чтобы Адам говорил таким тоном, и не видела, чтобы Тося таким образом вела себя с Адамом. В мозгу вспыхнул красный сигнал тревоги: не вмешивайся, не реагируй! Как это так – ребенок курит, к тому же так нагло, не скрывая этого, в своей комнате? Почему Адам вошел к ней, почему она с нами не считается, почему она на него кричит, что мне делать? И по новой – не реагируй: если встанешь на сторону Адама, будешь против собственной дочери, если не поддержишь Адама, одобришь курение. Не реагируй. По-видимому, я побледнела.
– Тося, это правда? – спросила я, бездарно пытаясь сподобиться на некий объективизм, совершенно ненужный в данной ситуации.
– А не надо было входить ко мне в комнату! – крикнула Тося, а Адам развернулся и вышел из кухни.
Мне стало нехорошо. Когда-то это должно было случиться, но почему именно сейчас, почему сегодня?
– Тося, как ты разговариваешь с Адамом?
– Ты всегда на его стороне! – заявила моя дочь. У меня потемнело в глазах.
– Тося! Ты же говорила, что не куришь! Ты не имеешь права курить в этом доме! – набросилась я на дочь. – Я доверяла тебе… а ты…
– Никто меня не понимает! – закричала Тося, а у меня затряслись руки.
– Ты не должна кричать, – сказала я, извлекая из бездонных глубин, в которые провалилась со скоростью света, остатки здравомыслия, – очень тебя прошу, не повышай голос ни на меня, ни на Адама!
– Он мне не отец, чего он ко мне цепляется?! – бросила Тося и помчалась наверх.
Я сняла клецки с плиты и поставила их в мойку, заткнула пробкой отверстие, наполнила раковину холодной водой. Борис терпеливо сидел посреди кухни и внимательно за мной наблюдал, я достала из-под стола его миску и поставила на столешнице. Ну вот, мечта о хорошей семье развеялась как прекрасный сон. Тося, почти уже взрослая девушка, вела себя как ребенок из плохого учебника для разведенных родителей.
