– Как это что? – Я лишилась дара речи. – Не отвечай вопросом на вопрос…
– Слушаюсь, мамочка. – Сколько иронии можно вложить в такую невинную вежливую фразу.
– Тося! – грозно прикрикнула я. – В чем дело?
– Господи, чего ты ко мне пристаешь? Другие матери – на работе и не следят за своими детьми!
– Я за тобой не слежу, и я – на работе!
– Тогда чего же ты хочешь?
– Что ты принесла домой?
– Я???
– Надеюсь, никакой живности?
– Мамуль, с тобой все хорошо? – Моя дочь с тревогой посмотрела на меня.
– Ты была в школе? – не сдавалась я.
– А где же еще? – пожала она плечами.
Теперь я была абсолютно уверена – случилось что-то плохое.
– Тося, – спокойно сказала я, – я чувствую, у тебя что-то не так, может, поговоришь со мной, вместо того чтобы страдать в одиночестве…
– Мама, я была в школе, и этого вполне достаточно, чтобы меня начало от этой жизни слегка воротить, школа не поддается реформированию, образование и медицина в нашей стране лежат в нокауте, растет количество преступлений и уменьшается их раскрываемость, поднялись цены на бензин, что скоро приведет к росту всех цен, права женщин – на уровне третьего мира, а мы рвемся в Европу, Саддам по-прежнему на свободе, крупнейшая мировая держава не в силах ни с чем справиться, курс доллара падает, а…
– А?.. – подхватила я.
– А Якуб встречается с Эвкой!!! Я ненавижу их!
– Тосенька! – У меня подкосились ноги. Дочери всегда повторяют ошибки матерей и получают сердечную травму или нечто в этом роде. Я должна немедленно ей что-нибудь сказать, потому что вид отчаявшейся Тоси действует на меня хуже, чем вид Златозубки Йоли в прошлом. – Тосенька, не переживай, хорошо, что это случилось сейчас, а не после вашей свадьбы…
– Ненавижу тебя! – завыла Тося и помчалась наверх. Я стояла возле лестницы и чувствовала себя, как… не скажу как. Не умею я разговаривать со своей дочерью, не умею утешить ее, ничего не могу сделать, чтобы ей стало легче. Ненавижу Якуба! А ведь он производил такое приятное впечатление: здравствуйте, пани Юдита, до свидания, пожалуйста, спасибо… Хорошо воспитанный молодой человек, и вот пожалуйста. Шила в мешке не утаишь! Пусть он только еще когда-нибудь мне попадется! О, я ему не завидую!
А потом произошло то, что должно было произойти именно сегодня, когда до отъезда Адама осталось всего три дня.
Если бы я вспомнила, как сама реагировала на подобные вещи, то не позволила бы Голубому пойти к Тосе. Но я словно забыла, как ходила по ночам курить на балкон, когда какой-то там Збышек или Стасик, да я уже и не помню, как его звали, начал встречаться с Элей или с кем-то еще, а я его больше жизни любила. К сожалению, память меня подвела, и, когда Адам, всунув голову в кухню, спросил, где его диски, которые он подготовил к поездке, я опрометчиво сказал, что их взяла Тося послушать.
