— Теняк! — заорал Лещь, дернулся назад, застрял и заколотил снаружи кулаками.
Ларди подошел к дверце Михаила и сказал, не оборачиваясь:
— Если что, уезжайте без меня. Они сгорают быстро, но все-таки…
Он медленно поднял огнемет, целясь с пояса, поправил на плече ремень и отчаянно вдавил курок. Из насадки дула с шипением вырвалась огненная струя, обдала всех жаром, Ларди оттолкнуло отдачей, и он прижался спиной к кабине. Михаил инстинктивно закрылся руками, а когда отнял ладони от лица, вокруг люка суматошно бегал подожженный теняк, оставляя огненную дорожку и размахивая руками, с которых летели горящие клочья. Он замер на секунду, голова вдруг выросла до неестественных размеров, объемом с особняк, и медленно повернулась к ним лицом, ужасным, словно звериный череп, облитый расплавленным полиэтиленом, призрачно засверкал частокол острых длинных зубов. Корчидон в панике терзал стартер, но машина, как назло, не заводилась. Голова теняка распахнула огромную пасть, так, что через глотку стало видно шпиль Библиотеки, затряслась в беззвучном хохоте, и теняк негромко лопнул. Лещь справился с окошком, прижался к окну и с ужасом увидел затухающее пламя. Корчидон, наконец, совладал с двигателем, грузовик взревел и, подхватив Ларди Тоду, во весь дух помчался прочь.
А на улицах долго еще оставался рев мотора и лязг дряхлой трясущейся машины.
Глава одиннадцатая. Исход
— Ну и дела! — пробормотал Корчидон и поскреб подбородок, хрустя бородищей.
Все молчали. Все были потрясены. Все смотрели на Ларди Тоду. Учитель сидел в углу на колченогом стуле и пытался унять дрожь в руках. Света не было, и в темноте было видно, как мотается огонек сигареты в трясущихся пальцах. Потом он торопливо затянулся, сбил пепел, высекая искры, и устало произнес:
— Ну что ж, спрашивайте.
Никто его не хотел спрашивать. Михаил его понимал, значит, наполовину оправдывал. Мешали только мелочи. Он знал, что Ларди хороший человек. Умный, воспитанный. Он даже мог ему помочь, но очень мешали мелочи, дохленькие жалкие вопросы, огрызки гуманизма, из-за которых всем было неловко, было трудно, почти невозможно посмотреть ему в глаза. Михаил ужасно боялся, что увидит в них кричащий упрек и самоуничтожение.
— Ну что ж, — сказал Ларди. — Раз никто не спрашивает, расскажу я сам. Теняки — это не сказка, не досужий вымысел, как вы убедились. Признаться, я сам долго не верил. Но потом прочитал книгу, где один авантюрист якобы побывал в логове этих теняков и все про них разузнал. Многое там преувеличено и просто наврано. Но можно сказать следующее… — Он затянулся, раздавил окурок на подоконнике и прокашлялся. — Значит, следующее: теняки — это копии ушедших из города людей, можно даже сказать, души. Основное правило, по которому жил и живет город, это постоянное количество людей. Если человек умирает, на его место приходит его собственная тень. Вот… — Ларди вздохнул. — Если человек рождается, тень, наоборот, исчезает. Раньше правительство как-то пыталось регулировать рождаемость и смертность, но потом началась неразбериха, переворот, и стало не до этого.
