Рядом забулькала, поднялась над койкой двухметровая бутылка, стала крениться и вот сейчас упадет на Гришку…
Он ощутил мягкую ладонь над головой, приподнялся и клацнул зубами о край стакана.
«Молоко, — подумал Гришка. — Но откуда…»
Он жадно глотал, чувствуя, как холодное питье ласкает воспаленное нутро, в голове светлело. Гришка отбросил простыню, рывком поднялся и сел, ощутив ногами ворсистое внизу.
У невысокой печки с зелеными изразцами стояла Римма Сергеевна. В шлепанцах и легком халатике, угловатая и нескладная, как девочка-подросток, и коса через плечо, и глаза, и руки, по-детски прижатые к груди, она была все той же и вместе с тем иной, не такой, как вчера, и смотрела на Гришку чуть-чуть улыбаясь.
Механик тряхнул головой, показалось, сестра ее, что ли, и убрал под простынь голые ноги.
— Болит голова? — спросила Римма Сергеевна. — Умойся холодной водой…
Гришка надел брюки, аккуратно повешенные на спинку стула, натянул туфли. Пошатываясь, он направился в кухню и, плескаясь под струей, возвращающей к жизни, заметил вдруг, что у него отглаженные брюки.
Римма Сергеевна подала полотенце, механик растерся, ему стало легче, и Гришка шагнул в комнату.
Только сейчас механик увидел ее целиком, комнату, не похожую ни на одну из тех, что видел прежде. Это была даже не комната, а кусочек сада, вырезанного каменными стенами. Там, где он спал и видел над головой зеленое небо, высилось дерево, именно дерево: ствол, покрытый желтоватой корой, ветки, широкие листья, цветы, крупные, красные, сверкающие на зеленом фоне. От окна уходила в глубину узкая полка с блеклым дикообразом, увенчанным розовой короной. А рядом ютился горшочек с застывшими над ним голубыми брызгами.
— Позавтракай, — сказала в спину Римма Сергеевна, и Гришка потянул на себя стул.
Он сидел за столом, положив локти на скатерть и подперев ладонями гудящую голову. Из кухни показалась Римма Сергеевна, в руках у нее серебрился кофейный прибор. Гришка потянулся к бутылке с молоком, из нее поили его утром. Бутылка одиноко стояла на белой скатерти. Гришка подвинул к себе бутылку и сбоку от стола увидел разбросавшего щупальцы осьминога, и поднимаясь над ним, изящные зонтики лилового цвета.
Снова и снова смотрел изумленный Гришка по сторонам и открывал для себя диковины, невиданные им прежде.
Над застекленной горкой с посудой на длинных столбиках опрокинулись узкие фарфоровые чашки. Ближе к окну парили в воздухе бирюзовые кисти, а из угла, с широких зеленых ладоней, смотрели на Гришку сиреневые фонарики.
