Тридцать две мили — пятьдесят километров — от Гитчина до Лондона. Ведь это почти пригород, и сейчас десятки поездов проносятся мимо городка, лежащего на магистрали, соединяющей Лондон с севером Англии, и отсюда же стальной путь протянулся к старому университетскому Кэмбриджу. Но в век почтовой кареты, сто — сто двадцать лет назад, и пятьдесят километров пути были своего рода путешествием, не лишенным даже опасности (окрестности Лондона кишели разбойниками), да к тому же едва ли даже шоссе соединяло городок с Лондоном. Весьма вероятно, что дорога местами являла собой образец далеко не изжитого тогда английского бездорожья. Недаром записал о ней в своем дневнике Артур Юнг:
«От Стэвенеджа я поехал по дороге в Гитчин, а оттуда в Лютон, в общем двенадцать миль, столь ужасных, каких только может страшиться путешественник, — так отвратительны дороги».
А Артуру Юнгу можно поверить и его нельзя обвинить в особенной притязательности по части дорог. Агроном и путешественник, исколесивший вдоль и поперек всю Англию, он на собственных боках испытал всякие виды колдобин и ухабов, может быть более, чем кто-либо другой из его современников в тот малостранствующий век.
Глухая провинция начиналась сразу под боком у крупнейшего мирового центра. Старинный сельский характер Англия наиболее сохранила как раз в южной части острова, и ближайшие к Лондону графства долго еще оставались, да и теперь еще являются, одним из наименее промышленных и малонаселенных районов королевства.
Потрясения промышленного переворота прошли мимо Гитчина. И в то время как на Западе и в центре Англии во влажном Ланкашире или в «черной области» земля покрывалась заводами и фабриками, и изрезывалась рудниками и шахтами, а небо чернело от дыма и копоти фабричных труб и захолустные села или даже деревушки, состоящие из нескольких домишек вдоль одной кривой улицы, разростались с неслыханной быстротой в огромные города, людские муравейники труда и эксплоатации, Гитчин вместе с графством Гертфордширским, да пожалуй вместе со всей юго-восточной Англией продолжал купаться в зелени сочных лугов, борозд турнепса и гороха, в золоте овса, ячменя и пшеницы.
Правда, изгороди «огороженных» полей остались знаками может быть не одной деревенской трагедии крестьянского обезземеления, но как раз в Гертфордшире это были рубцы уже старых заживших ран.
Трудно сказать, что побудило Антона Бессемера остановить свой выбор именно на Чарлтоне близ Гитчина. Вероятнее всего случайность выгодной покупки. Земля в районе Гитчина была дешевле, чем в других местах поблизости Лондона. Фермы сдавались по пять шиллингов за акр вместо десяти-двенадцати шиллингов, а если почва была и не особенно высокого качества, то едва-ли это обстоятельство могло очень беспокоить Антона Бессемера. Вряд ли он намеревался серьезно заниматься модным тогда интенсивным сельским хозяйством.
