Усталость | страница 3
— Так-то вот, — только и сказал он. После чего лукаво ткнул пальцем в мою наполненную рюмку и тихо, будто сообщал великую тайну, добавил: — А с выпивкой оно так, что от нее голова у человека начинает гудеть, а морская раковина — перестает…
— Морская раковина?
— Ага! Она самая! Вы бы послушали, что за песню поет пустая морская раковина. А налейте в нее водки — ни черта она не споет, молчать будет!
— Но ведь если налить в нее воды, она, полагаю, тоже будет молчать.
— Тоже, это верно, но тут есть разница. Вижу я, молодой человек, что вы не знаете философии! — И он снова засипел смехом, удивительно монотонным пунктирным смехом. Потом вдруг перекусил свой смех пополам, погрозил мне белым бесплотным пальцем, стал абсолютно серьезным, поднялся и, по-старчески волоча ноги, направился в гардероб.
Я принялся за ром. Выпил три рюмки почти залпом. Мне нравится ром. Коньяк на вкус лучше, но он заставляет пьющего умничать. Коньяк — напиток для парней, мечтающих быть остроумными. Ром противен, его приходится глотать, как лекарство, но от него великолепно балдеешь. Если выпить его много, он начинает жать на мозги. Результат получается такой, будто в голове упорно раскрывается проглоченный зонтик. Сравнение, конечно, не из самых удачных, придумал бы получше, но не могу, да и какой смысл?..
— У вас свободно(?)
Будь интонация фразы хоть чуточку вопросительной, я не отказал бы. Даже несмотря на то, что мужчина передо мной был Сильно под мухой.
— Нет, я жду.
— Ждете… Какого еще дьявола вы ждете?..
Вполне симпатичная личность: ширококостый, жестковолосый, лицо немножко топорное, но приятное. Он производил впечатление человека, пьющего часто, но с толком: и блевать не станет, и домой вернется вовремя. У людей такого типа всегда есть при себе волшебный ножичек, с помощью которого они, возвращаясь ночью с пьянки, наладят вам самый хитрый мотор, а утром, проспавшись, вырежут мальчишке ивовую свирель. Дети обожают таких папаш,
— Кого жду? Другого пьяницу, — сказал я, ухмыльнувшись.
Он рассвирепел, но только на миг: ответ ему даже понравился. Бронзовозагорелое лицо расплылось в улыбке, в серых глазах засветилось уважительное признание.
— Что ж, ничего не попишешь.
Он повернулся, увидел, что за соседним столом освободилось место, и, не обращая внимания на возмущенные и отчаянные жесты трех старых дам, влез в их компанию, как петух в стаю кур. Такие редко забредают в это «Казино пенсионеров». Я уже пожалел, что не пустил его к себе, но в некоторых отношениях это было и хорошо: почему-то не умею разговаривать с такими людьми по-настоящему. Может, и сумел бы, но боюсь, что не сумею, и поэтому не умею. В профиль его лицо вдруг показалось мне знакомым. Кто же это? Знакомое же лицо!.. Может, бывшая спортивная знаменитость? Боксер? Нет, нос у него не сломанный. И все-таки, все-таки… Стоп! Попался! Жокей. Ну, точно, жокей или был когда-то жокеем!