— Я, возможно, сначала позвал бы полисмена.
— Я, возможно, сначала позвал бы полисмена — передразнила она тоном, который обычно использовала только с братьями.
— А вы действительно вспыльчивы.
Она ответила сердитым взглядом.
— Ну, хорошо, вам удалось обнаружить хоть что-нибудь интересное?
— Да, — она прищурилась. — Удалось.
Он подождал, потом все же сказал, безо всякого намека на сарказм:
— Рассказывайте.
Она подалась вперед.
— Объясните мне шляпу!
Он посмотрел на нее как на умалишенную.
— Вы о чем?
— О шляпе! — воскликнула она и замахала руками вокруг головы, повторяя очертания невидимого головного убора. — Она была смешная! С перьями. И вы носили ее в помещении!
— Ах, это, — Гарри подавил смешок. — Шляпу я носил только ради вас.
— Но вы же не знали, что я за вами наблюдаю!
— Извините, знал.
Рот ее слегка приоткрылся, казалось, ее подташнивает. Она спросила:
— Когда вы меня заметили?
— Как только вы впервые подошли к окну. — Гарри пожал плечами, подняв брови, будто говоря «только попробуйте мне возразить». — Вы прячетесь не настолько хорошо, как вам кажется.
Она в гневе сделала шаг назад. Нелепо, конечно, но он так и предполагал, что она рассердится.
— А зачем вы бросали в огонь бумаги? — требовательно спросила она.
— Вы никогда не жжете бумаг?
— Нет, в такой безумной спешке я этого не делаю никогда.
— Ну, это тоже было устроено ради вас. Вы так старались. Я решил сделать хоть что-нибудь, что оправдало бы ваши усилия.
— Вы…
Она была явно неспособна закончить фразу, поэтому он бесцеремонно добавил:
— Я был готов даже вспрыгнуть на стол и станцевать для вас джигу, но подумал, что это будет слишком уж демонстративно.
— Все это время вы потешались надо мной.
— В общем… — он немного подумал, — да.
Ее рот приоткрылся. Она была в ужасе, и он почти захотел извиниться — похоже, это какой-то чисто мужской рефлекс: чувствовать себя виноватым, когда у женщины такое выражение лица. Но она в этой ситуации была неправа. Ни на йоту, ни на четверть йоты.
— Позвольте вам напомнить, — заметил он, — что это вы шпионили за мной. Если кого и считать пострадавшей стороной, то меня.
— Что ж, я думаю, вы сполна за себя отомстили, — резко ответила она, выставив вперед подбородок.
— Не знаю, не знаю, леди Оливия. Думаю, мы еще нескоро сочтемся.
— Что вы задумали? — подозрительно спросила она.
— Ничего, — подмигнул он. — Пока.
Она издала легкий раздраженный звук — прозвучало просто очаровательно. И он решил нанести последний удар:
