— И не говори!
Салли подвинулась, едва оторвав взгляд от своего вышивания. Мэри устроилась между ними и ерзала туда-сюда до тех пор, пока ее розовую юбку и зеленую юбку Оливии не разделил дюйм скамейки.
— Я хочу знать все, — сказала Мэри низким, дрожащим от возбуждения голосом.
Пару секунд Оливия подумывала, не разыграть ли непонимание, но какой смысл? Они обе прекрасно знали, о чем говорит Мэри.
— Рассказывать особенно нечего, — ответила она, хрустнув газетой в попытке напомнить Мэри, что она пришла в парк почитать. — Он узнал во мне свою соседку и пригласил на танец. Все было очень цивилизованно.
— Он что-нибудь говорил о своей fiancйe?
— Конечно, нет.
— А о Джулиане Прентисе?
Оливия закатила глаза.
— Ты и, правда, думаешь, что он стал бы рассказывать совершенно чужому человеку, да еще и женщине, как поставил кому-то синяк под глазом?
— Нет, — мрачно согласилась Мэри. — Это было бы слишком прекрасно. Клянусь тебе, я ни от кого не могу узнать деталей.
Оливия изо всех сил изображала, что разговор навевает на нее скуку.
— Ладно, — продолжила Мэри, ничуть не смущенная недостатком реакции со стороны собеседницы. — Расскажи мне о танце.
— Мэри. — Это был полустон-полурык. Грубо, конечно, но Оливии абсолютно не хотелось ничего рассказывать.
— Ты просто обязана, — настаивала Мэри.
— В Лондоне, без сомнения, произошло еще что-нибудь интересное, кроме моего короткого скучного танца с сэром Гарри Валентайном.
— Не то, чтобы, — ответила Мэри. Потом пожала плечами и, зевая, перечислила: — Мать Филомены утащила ее в Брайтон, Энн заболела. Наверное, та же простуда, что у тебя.
Вряд ли, подумала Оливия.
— Никто не видел сэра Гарри с того самого вечера, — добавила Мери. — Он никуда не ездил.
Оливия ничуть не удивилась. Скорее всего, он сидел за столом и что-нибудь строчил. И, возможно, на нем была странная шляпа.
Точно она не знала. Она целыми днями не выглядывала в окно. И даже не смотрела на окно. Во всяком случае, не больше шести-восьми раз.
Ежедневно.
— О чем же вы тогда говорили? — спросила Мэри. — Я знаю, ты с ним говорила, я видела, у тебя двигались губы.
Пылая негодованием, Оливия развернулась к подруге.
— Ты следила за моими губами?!
— Да, ладно тебе. Как будто ты никогда этого не делала.
Замечание было не просто правдивым, а неопровержимым, поскольку Оливия проделывала это с Мэри. Но ответ — нет, возражение — было вполне уместно, поэтому Оливия коротко фыркнула и ответила:
— Я никогда не следила за
