…полные ненависти угрозы в доме священника…
…это шантаж, шантаж…
…тяжелые удары в двери центрального портала…
…чернокожий мальчик, бегущий к церкви как к убежищу, эй, человек, помоги мне, они хотят убить меня!
Кровь, стекающая с его лица.
…превратившейся в развалины, все в руинах.
Надписи на массивных стенах церкви, варвары на малорослых конях, штурмующие двери. Прошло почти шесть недель после тех событий — сегодня 24 мая, день Вознесения — все это время, почти шесть недель, он стоял на коленях…
Я пришел от отца и пришел в этот мир; сейчас я покидаю мир, чтобы вернуться к отцу моему, аллилуйя!
В вечернем воздухе стоял сладкий запах роз.
Розы были его наслаждением и его слабостью, он ухаживал за ними, как и за Божьей паствой.
В этом вечере таился какой-то покой и безмолвие. Да, четверг. Название-то какое. Что-то в самом названии — четверг — сумеречное и такое же мягкое и вкрадчивое, как солнечный закат. Четверг…
Бог велик в своем милосердии; потому что велика любовь его к нам…
…Я скажу, я все скажу…
Кровь мальчика, капающая на мраморный пол перед алтарем.
Злобные крики, раздающиеся внутри церкви.
Все еще на коленях.
…Его покровительством спасены вы будете. С Христосом и во Христе Он вознес нас и уготовил место на небесах.
За высокими каменными стенами сада священник видел закопченные верхние этажи зданий на противоположной стороне улицы, за ними — освещенное заходящим солнцем небо. Воздух напоен неодолимым ароматом роз. Священник прошел мимо клена, посаженного в самом центре сада, каменная скамейка окружала клен, и тут он ощутил внезапный прилив любви… к розам, к славному закату, к всесильным словам, что безмолвно парили в его молитвах. Отче наш, возрадуй вознесением Сына Твоего Христа, позволь нам последовать за Ним в новое мироздание, ибо вознесение Его — наша слава и надежда наша. Мы просим…
…вдруг он заметил, что ворота в стене растворены. Настежь.
Садившееся солнце освещало их так, что они отбрасывали длинную, изогнутую тень, достигавшую самого клена.
Он подумал…
Или наверняка Марта сделала бы…
Он быстро пошел к воротам, выкрашенным в ядовито-зеленый цвет его давным-давно умершим, лишенным всякого вкуса предшественником, с еще свежим красным рисунком на той стороне, что выходила на улицу. Ворота были деревянными в четыре дюйма толщиной и в верхней части возвышались над каменными стенами на добрый фут — архитектурный штрих, резавший глаз педантичному священнику. Узкий золотой лучик солнца на земле становился все уже, пока священник закрывал створку ворот, подвешенных на петлях из ковкой мягкой стали… все уже… уже… и вот он совсем исчез.
