Вы ль это, государь, кого зовут сюда —
Когда еще и Феб не тронул повода
Блистательных коней у врат своей державы —
— Это пахнет Брудье, — подумал Бенэн. — Но это не он. У власти грима есть свои границы.
Старец продолжал эмфатическим голосом:
… Лавр созревающий и обещанья славы?
При этих словах он широко повел рукой и вопросительно улыбнулся. Бенэн, казалось, его не слушал. Старец начал снова:
Бенэн закричал:
— Я! Я! Можете не сомневаться!
Старец кашлянул. Он словно что-то припоминал; пробормотал несколько слов, потом уверенно:
Мой господин, любя любовью нежной вас.
Благоволил избрать мой недостойный глас.
Чтоб вас приветствовать всей полнотою духа.
— Черт побери! Это Брудье вас послал? Да или нет? Говорите ясно!
Старец только улыбнулся и продолжал:
Когда — так молвил он — Бенэн преклонит ухо
К игре случайностей, похитившей меня…
— Он не придет! Свинья! Скажите! Да скажите же! От ваших разглагольствований я вспотел до рубашки.
Старец закончил период:
Он в сердце укротит роптание огня.
— Он не придет! У, образина! Остолоп! Взяточник! Да ведь было решено, он обещал, поклялся! Отправьтесь к нему и скажите, что он мне гнусен, что я уподобляю его золотарю, корсиканскому фельдфебелю, маэстро Пуччини. Да, не забудьте ему сообщить, что я его безоговорочно уподобляю маэстро Пуччини. Прибавьте, что если, как я надеюсь, он скоро умрет, то я позабочусь о том, чтобы в гроб ему положили, дабы упорядочить и ускорить разложение, «Искусство Стиха» Огюста Доршена!
Старец все так же учтиво продолжал:
Я в главном городе Ниеврского округа.
Два дня тому назад я узнаю от друга:
Двоюродный мой дед опасно захворал.
Я знаю, у него припрятан капитал,
И допустить нельзя, чтоб протянул он ноги.
Не быв свидетелем моей живой тревоги.
Я тороплюсь, я мчусь, я прискакал в Невер.
Увы! Земных невзгод разительный пример!
Мой дедушка Проспер готовится воспрянуть.
От огорчения душа могла б увянуть.
Но наших замыслов ничто не сокрушит!
Нет! Легкая педаль еще нас вдаль умчит.
В Невере я томлюсь. Спеши же. Ты мне дорог.
Полуускоренный идет в четыре сорок.
Тебя на станции я в девять встречу сам.
Воздев цилиндр, платок и душу к небесам.
Старец склонился до земли. Его улыбка давала понять, что обращение закончено.
— Что это значит? — сказал Бенэн. — Вы явились от имени Брудье?
— Да.
— Почему не явился он сам?
— Но вы же знаете, что он в Невере.
— В Невере?
— Площадь Баранта…
— Площадь Баранта!
— Дом три…
— Кроме шуток! А дедушка Проспер?
