– Я спрятала машину, – сказала она. Ей показалось, будто он кивнул, но он не ответил. Помолчав, она спросила: – Что-то не так?
Он обернулся:
– Я звонил в «Четвинд».
Она нахмурилась, гадая, отчего один звонок так резко изменил его настроение.
– Звонил? Зачем?
– Рассказать, что случилось. Без помощи нам не обойтись!
– Лучше, чтобы они ничего не знали. Безопаснее, если мы…
– Для кого безопаснее?
– Для всех. Твои родственники могут нечаянно сказать что-то не тем, кому надо. И выдать то, что не…
Он стоял отвернувшись, поэтому его лица Клеа не видела. Но в его голосе звенел гнев:
– Если я не могу положиться на членов своей семьи, на кого я тогда вообще могу положиться?
Задетая его вспышкой, она села на постель и стала рассматривать аптечку на коленях.
– Завидую твоей слепой вере, – тихо сказала она и открыла аптечку. Внутри она увидела бинты, лейкопластырь, флакон антисептика. – Иди сюда. Я тебя перевяжу.
Джордан присел на кровать рядом с ней. Оба молчали. Клеа принялась вскрывать упаковки с бинтами. Он тихо ахнул, когда она промыла рану антисептиком, но ничего не сказал. После того как она выходила за аптечкой, в их отношениях наметился явный перелом. Перемена была связана с его звонком в «Четвинд». Клеа боялась спрашивать, в чем дело, боялась оборвать тонкие ниточки, которые протянулись между ними. Поэтому она молча бинтовала рану, боясь, что потеряла его. Или даже хуже: что он настроился против нее.
Ей показалось, что оправдались ее худшие опасения, когда она заклеивала повязку пластырем. Джордан вдруг сказал:
– Ричард едет сюда.
Клеа смерила его ошеломленным взглядом:
– Ты сказал ему, где мы?!
– Пришлось.
– Неужели нельзя было просто успокоить его, предупредить, что ты жив и здоров?
– Он собирается сообщить мне кое-что важное.
– Почему не по телефону?
– Ричард должен сообщить мне кое-что лицом к лицу. – Джордан помолчал и тихо добавил: – Это имеет отношение к тебе.
Сжав в кулаке рулон пластыря, Клеа не сводила напряженного взгляда с его лица. Он все знает, подумала она. Ей стало тошно – тошно из-за себя и своего ужасного прошлого. Какое бы влечение Джордан к ней ни испытывал, оно, очевидно, прошло, разрушено каким-то разоблачением, сделанным по телефону. Она сглотнула подступивший к горлу ком и отвернулась.
– Что он тебе сказал?
– Только то, что ты не совсем честно рассказала, кто ты такая.
– Хм… – Она откашлялась. – Как же он это выяснил?
– По твоим отпечаткам пальцев.
– Каким отпечаткам?
