«Сейчас мы стоим на перевале русской культуры… <…> Подлинного национального Ренессанса ждем мы», — писал в те годы Медведев.
[75]Издавая в 1930 г. «Записные книжки Ал. Блока», Медведев, уже рискуя, сохранил подлежавшие исключению и замене принятым многоточием записи Блока о Мейере (арестованном 11 декабря 1928 года по делу о «Воскресении», первоначально приговоренному к расстрелу и в то время находившемуся на Соловках).
«Ключевой идеей эстетики „Записок Передвижного театра“ следует признать идею соборности искусства, выдвинутую Вячеславом Ивановым, который „как мыслитель и как личность“, по словам Бахтина, „имел колоссальное значение“».[76] Медведев считал Вяч. Иванова «провозвестником новой эры соборного, всенародного творчества»[77], «крупнейшим нашим современником».[78] Однако, по его мнению, «передвижники» пришли к «соборности» вполне самостоятельно.[79]
«Это действительно „новое“ сознание, оно не вне личности, это не роевое сознание „хора“, в котором определенность лица, растворяясь, исчезает. Им только усвоен хоровой принцип равноправия всех сознаний. Но одновременно им усвоен и принцип личностного самоопределения, завоеванный уединенным сознанием в борьбе против авторитарности», — пишет далее В. И. Тюпа.[80]
Крэйг Брандист, многолетний исследователь российских научных архивов, нынешний руководитель международного Бахтинского центра, стремится «рассмотреть идеи Бахтина именно как существенный вклад в диалог, протекавший внутри научных институций и школ и между ними — в конкретный исторический момент». «Значимость этого общего диалога» представляется исследователю даже «более существенной, чем значение наследия самого Бахтина».[81] Но одно не существует без другого, как не может оно существовать без наследия Медведева, нашедшего истоки «теории общения» в творческом пути Льва Толстого, контекст своей мысли — в наследии Н. Михайловского, В. Соловьева, Ап. Григорьева — до А. Блока, М. Пришвина и О. Мандельштама включительно. В упоминавшейся анкете Зубовского института в 1924 г. Медведев писал: «Наиболее часто мои мысли перекликаются с А. Н. Веселовским, Оск. Вальцелем, Г. Лансоном, Ап. Григорьевым и В. М. Жирмунским». К этим именам следует присоединить множество других, встречающихся в его публикациях и материалах — от В. Чудовского, Г. Шпета и Г. Ви-нокура до формалистов, с работами которых он знакомил своих витебских коллег.[82] Не стоит забывать и того, что философско-эстетическое наследие «молодого ученого» Бахтина стало доступно благодаря его книге о Достоевском, изданной Медведевым в 1929 г., а жизнь Бахтина была спасена связями Медведева с А. Н. Толстым, М. Горьким и А. Луначарским.
