В связи с уничтожением архива Медведева, который им тщательно сохранялся, поскольку он всю жизнь занимался разработкой определившихся с юности тем и поставленных перед собой задач, приходится особенно внимательно присмотреться к его детищу — «Запискам Передвижного театра».
Осенью 1922 г. Медведев по приглашению режиссера, актера и поэта П. П. Гайдебурова[68] и актрисы Н. Ф. Скарской (сестры Веры Комиссаржевской) вступает в «братство» руководимого ими Передвижного театра, становится заведующим репертуаром и редактором журнала «Записки Передвижного театра». Сближение Медведева с труппой этого театра, одного из самых самобытных явлений петербургской культуры (по его словам — «явления единственного в художественной культуре современности»[69]), произошло в Витебске, где театр побывал в 1919 г. С этого времени Медведев стал вести в журнале критическую рубрику «Литературный дневник».
«Передвижной театр, — вспоминал в 1973 г. Бахтин, — пользовался в то время довольно широким успехом».[70] Феномен Передвижного театра являл собою своеобразную жизненную параллель к бахтинской «философии поступка». «Личность должна стать сплошь ответственной»[71] — этот постулат мог быть взят эпиграфом к творческой деятельности большого и цельного художественного коллектива.
На Палестре Передвижного театра Медведев читает курс психологии творчества, цикл докладов о Достоевском, предваряет спектакли вступительным словом, выступает с докладами о Передвижном театре.
По тематике (в частности, обсуждению проблем поэтики), созданию авторского коллектива журнала[72], по характеру публикуемой в каждом номере библиографии, как и по публикациям Медведева, этот печатный орган напоминает профессорскую кафедру, посвященную теории и психологии художественного (не только театрального) творчества. «Здесь выявляется немалое число вероятных связей — между научным творчеством М. М. Бахтина и замечательным во многих отношениях феноменом… <…> все еще ждущим своего историка (как, впрочем, и сам театр, чье имя по праву должно было бы встать в один ряд с театрами Станиславского и Мейерхольда)», — пишет профессор В. И. Тюпа, ратующий за «возвращение в культуру позабытых собеседников Бахтина».[73]
Идея «коллективной личности» всегда привлекала «передвижников». Философ А. Мейер, учредитель религиозно-философского общества «Воскресение» (в связи с которым был позднее арестован Бахтин), трактовал ее так: «Проблема коллективного творчества — это следующая очередная задача в деле домостроительства Божия. Не важно, что лагерь, который намечает эту задачу, берет ее вне христианства. Это недомыслие вредно, но оно не обесценивает вполне самого делания. Социалисты лепечут о материализме, но не стоит с этим слишком считаться. Не в нем дело. <…> Идеал есть. Пока еще он рисуется только в плане экономическом, глубже не проводится, потому что идеология убогая. Это слабость, но путь намечен. <…> В нем слово сказано, хотя и убого: воссоединение замысла и исполнения».
