Вернувшись домой, он включил телевизор и приготовил поднос с ужином. Он чувствовал себя умиротворенным. Он принялся щелкать кнопками дистанционного управления, пока наконец не попал на программу о жизни насекомых в амазонских лесах. Как раз то, что он терпеть не мог. Идеальное средство, чтобы заснуть.
На следующее утро он проснулся около одиннадцати. Он чувствовал себя хорошо. Сквозь задернутые шторы сочился неяркий ласковый свет. Телевизор продолжал свое безостановочное жужжание. В спальне было душно. Возле ножки кровати стояла тарелка с засохшими остатками вчерашнего ужина. Это подействовало успокаивающе. Он пукнул и стал вспоминать времена, когда еще не был женат.
Из оцепенения его вывел звонок в дверь; это была Барбара. Она сварила кофе и приготовила бутерброды. Пока он ел, она, присев на краешек кровати, смотрела на его усталое и помятое лицо, и сердце ее сжималось от боли.
Франсуа попытался вспомнить, сколько у нее было любовников с тех пор, как она вышла замуж. Три, четыре? Пальцы Барбары пробежались по его груди и теребили теперь волоски.
– Чем я могу помочь тебе, мой Франсуа?
Он улыбнулся, и его взгляд соскользнул к лобку.
– Приласкай меня!
– Ты, я смотрю, времени зря не теряешь…
– Мне так плохо, Барбара. Это единственное, что может меня утешить.
– Ты играешь на моих чувствах, это как-то не очень красиво…
Чувственно приоткрыв рот, она откинула простыню и взяла в руки член Франсуа.
– Что, твой муж тебя не удовлетворяет? – спросил он не без сарказма.
– Оставь Франка в покое», – Потом добавила: – Как у тебя быстро встает!
– Это не мешает мне быть несчастным, Барбара. Если бы ты только знала…
– Я знаю, мой Франсуа… Я здесь. С тобой…
В глубине души он всегда предпочитал распутниц. Он постанывал от удовольствия, пока рука Барбары нежно ласкала его член. Она слегка раздвинула ноги, пытаясь сдержать хрип. Рука Франсуа скользнула ей между бедер. Но Барбара возмущенно убрала ее.
– Мертвым не изменяют! – наставительно произнесла она.
– Почему? Это грех?
Она не ответила. Стало быть, ему придется довольствоваться малым. Его охватила злость, к которой примешивалось чувство горечи. Он понял, что вдовство обрекает его на самую нечеловечную из всех пыток: верность заочно! Эта мысль потрясла его как смертельный приговор.
И тогда Франсуа принял решение вести двойную жизнь. В одной из них будут те, для кого он останется безутешным вдовцом. В другой – ничего не знающие о его прошлом. В новом, пока еще незнакомом ему обществе, девственном, как необитаемый остров, и свободном от любых предубеждений, он сможет укрыться, когда тоска станет совсем невыносимой. Эта картинка мира, состоящего из двух сфер, успокоила его. Он хотел спрятаться в спутанных ветвях подрубленного древа общепринятых моральных устоев, он готов был преступить через любые законы, лишь бы забыть свою жизнь.
