– А это хто?
– Махно знаешь?
– Знаю.
– А Коллинз – это его ирландский вариант.
– И чего?
– Так в Ирландии этот завод и стоит, а люди детали потихонечку воруют. Надо же чем–то воевать.
– А вы где взяли?
– Купили. Все деньги потратили, – сокрушенно пожал плечами Паша, – мои родители меня наследства лишили. А по курятнику зачем стрелять?
Ременюк злорадно рассмеялся. А не надо меня перед усем селом позорить!
– Предохранитель проверял.
Лось не выдержал.
– А гранату в сортир не бросали?
Матрос прыснул.
Паша провел его недобрым взглядом.
– Отстал ушлепок.
Лось не обратил на эту характеристику местного жителя никого внимания. Его куда больше интересовал гужевой транспорт – телега, разрисованная в цветочки. Маки, если точно. Здоровенные красные маки. Сопливый Ременюк ползал под этим кошмаром гаишника, смазывая оси чем–то черным и липким.
– Масло?
– Деготь. Не, дядьку, вы точно городской.
– А куда собираешься?
Ременюк чихнул, забавно при этом дернувшись под телегой.
– Сено красть.
Паша утратил дар речи. Ненадолго.
– Может, все–таки купишь то сено? Люди ж трудились.
Маленький гаденыш расхохотался. Точно городские, дурные як пеньки, хуже даже. Кто ж про такие вещи при свидетелях трепется?
– Я б на твоем месте сидел дома и лечился, – встрял Паша.
Попытку воспитать молодое поколение прервал чей–то ребенок, искавший какого–то дядька Гната. Ременюк ткнул в направлении хаты Крысюка.
Крысюк выскочил из дома через десять секунд, путаясь в ремне и пулеметных лентах.
– Пожар?
– Шкура, – махновец выводил из сарая упитанную серую кобылу, – чего уставился? Давай людям винтовки!
Ременюк шмыгнул носом и принялся запрягать животное. Руки у него заметно дрожали.
На площади собралось человек шесть – давешний матрос, дико злой тесть Крысюка и четверо местных, верхами.
– Тимка – вторая линия, – непонятно скомандовал матрос. Ременюк недобро зыркнул на командира, отошел в сторону.
– И не лапай мою жинку, понял? – Крысюк уже сидел в тачанке, за здоровенным зеленым пулеметом.
Вот тебе тачанка махновская, в цветочки! Гы!
– Вы двое, – матрос уставился на несостоявшихся прогрессоров, как гадюка на мышонка, – до Крысюка. Винтовки свои возьмите и патронов не жалеть.
Лось кивнул. Паша напряженно соображал, что вообще происходит!
– Я пацифист.
– Я тоже, – матрос глядел в упор и бывшему студенту стало не по себе. Паша машинально взял тяжелый, жуткий, обтертый от смазки автомат. Куда мы вляпались?! Лось, придурок, уже четвертый рожок в карман пихает. Себе бы патронов взять. Зачем мне все это?!
