Плотник, как-то сразу успокоившись, вразумительно изложил свою просьбу.
Девушка засмеялась.
-- Какое у меня молоко...
-- Чего ж он сказал?
-- А потому, что он мерин паршивый... Вы так чудно говорите, что и я не поняла сразу. -- Она потянулась к свертку и, отвернув клеенку, поправила соску. -- Вам надо в родильный дом идти, а тут женское общежитие...
-- Куда ж мне теперь идти, мне на судно пора, -- ответил плотник.
-- Девчонки у нас, все такие, как я, только... -- Она подумала немного, и лицо у нее вдруг оживилось. -- Вы подождите меня тут, я скоро обернусь... -- И крикнула на ходу: -- В комнату не заходите, непорядок там...
-- Лизка... -- Из комнаты выглянул паренек, смуглый, в суконке, надетой на голое тело. -- Куда это она?
-- Сейчас придет, -- ответил ему плотник.
Паренек, оглянувшись на него, сунулся обратно в комнату, оставив дверь неприкрытой, и стал одеваться второпях.
-- Приперся ты, папаша, в неподходящее время, -- сказал он. -- Даже не успели любовь прокрутить...
-- Жинка твоя? -- поинтересовался плотник.
-- Какой там... А ты с судна?
Плотник кивнул.
-- "Алданлес" еще не ушел, не знаешь?
-- Так кто же она тебе? -- спросил плотник. -- Может, невеста?
-- У нас только одна невеста, -- ответил тот. -- Море наша невеста.
-- И море земную ответственность имеет, -- сказал плотник. -- Не простит оно тебе, если девчонку обидишь...
-- Чудной ты, папаша, однако! -- заметил паренек, он уже собрался уходить. -- Ну, бывай пока, в море обсудим этот вопрос...
-- Чего ж уходишь так? Хоть попрощался б... -- сказал ему вслед плотник.
Тот, не оборачиваясь, отмахнулся от него.
Лизки все не было, а вместо нее пришли несколько девушек -- наверное, Лизка им все рассказала; потащили плотника в комнату, накрыли стол с закуской, с початой четвертинкой водки и, охая, посмеиваясь, принялись обсуждать его неожиданный приход. Это были совсем еще молоденькие девушки, но с ребенком они обходились умело, перепеленали его, хотя в этом не было необходимости, баюкали его на руках, а потом Лизка, не заходя в комнату, сказала, чтоб ей передали ребенка, и унесла куда-то. Плотник, так и не притронувшись к еде, сидел посреди комнаты. Стул под ним был расшатанный, с поврежденным сиденьем, несмазанная дверь скрипела; оконные шпингалеты кое-как держались, доски пола были плохо подогнаны -- его глаз отмечал вокруг много разных неполадок: дом, наверное, сдали недавно, и строителям было недосуг сделать все, как полагается; у плотника руки чесались, так ему хотелось навести здесь порядок. Но он вдруг, ни с того ни с сего, начал рассказывать им о себе, о том, что случилось с женой, и какие она носила платья, и как они любили друг друга, и что, наверное, не случилось бы несчастья, если б они остались в колхозе и не поехали искать заработки на стороне. Он оживился, говорил складно и хорошо, и словно сам с удивлением слушал себя, и оценивал со стороны, что говорит, а девчонки приутихли, слушали его внимательно, не перебивая.
