— Кошки приносят несчастье, — доверительно сказал он. — Особенно когда перебегают вам дорогу слева направо.
— Вернемся к делу, — сказал Филанджери.
Не спуская глаз с кошки, Линарес торжественно объявил:
— Синьор Филанджери, вас скоро арестуют!
Воцарилось молчание, во время которого скульптор подумал, уж не провокация ли все это или, быть может, злая шутка, придуманная Таверой. И в то же время он чувствовал, что в голове у Линареса родилась и пышным цветом расцвела странная мысль, напоминавшая тропическую орхидею.
— Недавно, — сказал Линарес, — полиция опрашивала всех ваших соседей.
— Ну и что же?
— Они хотели узнать, приходил ли кто-нибудь из них к вам с жалобой на шум в вашей мастерской.
Снова молчание. Филанджери подумал, что, пожалуй, он слишком рано успокоился после полицейского допроса. Механизм, пущенный в ход этим тупицей Таверой, остановится не так скоро, как он предполагал.
— И это все? — спросил скульптор, скрывая тревогу.
— Еще кое-что есть, синьор.
— Слушаю вас.
— Вот что: оба полицейских спрашивали меня, часто ли к вам ходят люди. Я сказал — да.
— А дальше?
— Ну, я ведь что-то слышу через балкон. Конечно, не подслушиваю, но слышу.
— Принимать у себя людей никому не возбраняется.
— И я так думал. Но они интересовались, остается ли у вас кто-нибудь на ночлег.
— Такое случалось. По правде говоря, редко. Тем не менее бывало.
Он уже начинал беспокоиться. Глаза Линареса бегали из стороны в сторону, и скульптор догадывался, что он готовит какой-то подвох.
— Разумеется, разумеется, синьор. Но я осведомил их об одном особом случае.
— О чем же?
— О том, что кое-кого вы укрывали у себя довольно долго. Почти две недели.
— А вы в этом уверены?
— О синьор, у меня отличный слух. Зрение мое ослабело, но, благодарение богу, уши у меня безупречны.
— Предполагая нечто подобное — я подчеркиваю, только предполагая, не больше! — разве вы были обязаны сообщать об этом?
— Конечно, нет.
Стало быть, этот кретин донес, что здесь находился Бургуэн, и дело приняло новый оборот. Линарес сейчас смотрел прямо в лицо Филанджери, глаза его светились радостью при мысли, что он лишил соседа покоя. Филанджери вспомнил, что Бургуэн ни разу не выходил на балкон, но Линарес там показывался, и иногда даже было слышно, как он ворчал на кошку. Кошка действительно часто бродила взад-вперед вдоль железной решетки, разделявшей балкон на две части. Если кошка заходила на территорию соседа и Линарес это видел, то он пугал ее, громко хлопая в ладоши.
