– Отходим, – Павел махнул рукой. – Раненых не забудьте забрать!
Маленькая колонна из нескольких посеченных осколками грузовиков с покалеченной пушкой на прицепе двинулась на север. Шли низинами, хоронясь от прорвавшихся немецких танков, которых уже нечем было встретить. Метров триста прошли благополучно, но стоило только машинам подняться на пригорок, как начался обстрел – «тигры» взяли след и шли по пятам. «Студебеккеры» перевалили через гребень высоты; Дементьев выскочил из машины, отошел и вынул карту, чтобы сориентироваться, – выйдя живыми из страшного боя, обидно приехать прямо немцам в лапы.
Невдалеке от хвоста колонны, не долетев, грохнул снаряд: танки били по площадям и нащупывали цель. Второй снаряд со свистом пронесся над головами и разорвался метрах в пяти от Дементьева.
Павла подбросило в воздух. Земля и небо поменялись местами, по всему телу прошла дрожь, похожая на трепетание натянутой и затем резко отпущенной струны. Дементьев с размаху ударился спиной о землю, попробовал встать – и не смог. Правую ногу пронзила острая боль. Павел дотронулся до бедра – пальцы стали клейкими, словно попали в липучку для мух. Штанина быстро пропитывалась кровью, бурое пятно расширялось и уползало за голенище сапога. Но сознание оставалось ясным: Дементьев отчетливо услышал: «Ты будешь жить, воин, – твой час еще не пробил», а внутренний маятник, донимавший его третий день, остановился на «ранят» и прекратил свой отсчет – на душе стало легко и спокойно.
– Товарищ капитан! – услышал он голос Коробкова, своего ординарца. – Вы ранены?
– Все нормально, Вася. Помоги встать.
Встать не получилось. Дементьева подхватили, понесли и уложили в машину.
– Командуй, старший лейтенант, – приказал Павел, найдя глазами Заварзина. – Вон туда, по лощине, на север, – трогай!
На склоне машину мотало из стороны в сторону; глухо стонали раненые, лежавшие в кузове. «Легко отделался, – думал Дементьев, прислушиваясь к ноющей боли в бедре. – Дырка в ноге – невелика беда. Повезло – при таком снарядном клевке девяносто процентов осколков уходят вверх и в стороны, а я был сзади. Значит, еще повоюем».
* * *
До штаба бригады добрались без приключений. Здесь медики из санитарного взвода оказали капитану первую помощь – ввели противостолбнячную сыворотку и перевязали, а затем на санитарной машине отправили его в тыл, в полевой госпиталь, находившийся километрах в двадцати от передовой. Мест в домах и палатках, занятых госпиталем, не хватало – много раненых лежало на лугу под палящим солнцем, ожидая, когда их перенесут в операционную. Время шло, но к Дементьеву так никто и не подошел. Боль усиливалась, и Павел забеспокоился – не хватало еще из-за дурацкого маленького осколка стать инвалидом! Звать санитаров было бессмысленно: они бродили, как тени, покачиваясь от усталости, с красными от недосыпа глазами. Ближе к вечеру, когда спала удушающая дневная жара и потянуло холодком, Дементьев подозвал легко раненного в руку солдата, сидевшего рядом, и решил действовать по принципу «Спасение раненой ноги – дело рук самого раненого!»
