К полудню немцы усилили натиск. Над командным пунктом дивизиона то и дело с визгом проносились снаряды и рвались метрах в ста, поднимая фонтаны земли. Батареи вели огонь с закрытых позиций, потом прямой наводкой по танкам, прорывавшимся за линию окопов, занятых мотострелками. И горели багровым пламенем хваленые «тигры», расстелив по курской земле ленты разорванных гусениц и бессильно уронив длинные хоботы пушек, и падали на русскую землю мертвые завоеватели, застывая на ней безмолвно и неподвижно…
– А вот сейчас у нас будет настоящее пекло, – сказал Павел комдиву, показывая на высоту, по склону которой катилась новая волна немецких танков. Мироненко равнодушно посмотрел на них и ничего не ответил, продолжая спокойно руководить боем. О чем он думал тогда? Дементьев этого так и не узнал…
Оборона гнулась, как стальная полоса, испытываемая на излом. Липатенков бросил в бой последние резервы – немцы обходили правый фланг бригады, нацеливаясь на Обоянь. И тут над грохочущей и ревущей степью, затянутой дымом горящих машин, появились «илы». Штурмовики били «хищников», как кречет перепелов, с лету, выжигая их одного за другим; бронированная армада споткнулась и попятилась, а Павел вспомнил бои на Сухой Верейке. Да, времена изменились: теперь на его глазах вспыхивали факелами не «Т-60», а «пантеры».
Казалось, наступил перелом, но нет – силы Дракона еще не иссякли, он снова пополз вперед. Бригада дрогнула и с боем стала отходить на север. В пылу боя Дементьев не сразу заметил, как немцы обошли наблюдательный пункт, грозя дивизиону окружением. Комдив нахмурился и не приказал Павлу, а скорее попросил:
– Вот что, Паша, ситуация критическая. Дуй на вторую батарею, там большие потери – сделай, что сможешь. А я на третью батарею, там тоже дела плохи. Да, прикажи командиру взвода управления немедленно перенести эн-пэ на высоту 255,6, пока немцы не взяли его за шкирку. Действуй, Дементьев!
На том они и расстались – с тем, чтобы никогда больше не встретиться в мире живых.
Когда Дементьев добрался до второй батареи, бой там уже заканчивался. Неподалеку от огневой, на бугре, чадно горели, выбрасывая клубы черно-сизого дыма, несколько танков. Три орудия были разбиты, поврежденное четвертое последними снарядами отгоняло за бугор двух пятившихся панцерников.
– Снаряды кончились, товарищ капитан, – доложил Дементьеву чернолицый человек, в котором Павел с трудом узнал старшего лейтенанта Заварзина.
