– Хорошо идут, сволочи… – негромко произнес кто-то из батарейцев.
«Да, – подумал Павел, – почти как в фильме «Чапаев», который мы, ленинградские мальчишки, смотрели десятки раз».
Передний край взорвался огнем. Стреляло все: винтовки, пулеметы, батальонные «сорокапятки», противотанковые ружья и минометы. Артиллеристы по приказу начальника штаба дивизиона Мироненко разделили цели: на долю батареи Дементьева выпала дуэль с шестиорудийной немецкой батареей, выкатившейся на холмы из-за спин атакующей пехоты.
– Паша, не осрамись, – прозвучал в трубке голос Мироненко. – На тебя вся Россия смотрит!
Вообще-то по правилам стрельбы сначала полагается пристреляться одним орудием, взять цель в «вилку», а уж потом вести огонь на поражение всей батареей. Но сейчас вопрос стоял «Кто кого?»: немецкие пушкари не хлопали ушами, а в бинокль лейтенант рассмотрел, что вражеская батарея состоит из новых длинноствольных орудий «PaK40» – опасный противник. Павел уже наловчился бить на поражение всей батареей без пристрелки, и чутье подсказывало: если промедлишь, то…
На занятой немцами высотке вспухли четыре разрыва – первый же залп лег в цель. Снаряды летели, опережая секунды, и бой был выигран «всухую»: немцам удалось откатить за бугор всего одно орудие.
…А потом лейтенант Дементьев потерял счет времени и ощущение реальности всего происходящего. Он стрелял по черным крестатым танкам, пропалывал шрапнелью немецкую пехоту, уже кое-где дорвавшуюся до рукопашной, гасил огрызавшиеся немецкие пушки и не заметил, как наступил вечер.
Они выстояли – в этот день Зверь не продвинулся на восток ни на шаг.
* * *
Бои шли одиннадцать дней. Села Огрызково, Бобраки и Новая Жизнь переходили из рук в руки, пока от них не остались только обгорелые бревна, сиротливо торчавшие среди курящихся дымом воронок. С обеих сторон била артиллерия, и волна за волной налетали немецкие самолеты, сбрасывавшие вперемежку с бомбами продырявленные железные бочки, издававшие при падении истошный вой.
События этих дней слились для Павла в пеструю ленту кинохроники, из которой в память врезались лишь отдельные яркие кадры, словно выхваченные ножницами.
Он помнил, как они разнесли немецкую полевую кухню – в сорок втором немцы еще воевали по расписанию, педантично делая перерыв на обед. Вот в один из таких перерывов батарея лейтенанта Дементьева и накрыла полевую кухню, укрывшуюся в лощине, отследив ее по цепочкам солдат с котелками. Шрапнельный десерт пришелся немцам явно не по вкусу – они шустро побежали из оврага, живо напомнив Павлу ошалевших клопов, которых они с матерью травили однажды в своей ленинградской коммуналке.
