Машка разглядывает картинку и вдруг говорит:
— Я боюсь! Он меня съест. Я боюсь! Папа, боюсь!
И вижу — краснеет, глазенки слезами наполнились.
Бежит к двери.
— Открой! Папа, открой дверь!
— Глупая, что ты?!
Открыл все-таки. И вот — чудо какое! Бежит, стучит каблуками и, слышу, кричит матери:
— Мама, папа мне конфету дал!..
А конфета ей действительно была выдана — минут за пять до этого.
. . . . .
Вечером лежала в темноте в кроватке. Я сидел один в столовой, ужинал. Дверь приоткрыта. Слышу громкий шепот:
— Алеша!.. Алешенька! Ты что делаешь?
— Спи, Маша!
— Я не Маша.
— Спи, мамочка! А то я — знаешь?..
— Дверь закроешь?
— Может быть, и закрою.
— А может быть, не закроешь?
13.8.59.
…Давно хотел отметить такую черту Машкиного характера, как склонность к юмору.
Любит и понимает шутку, любит, когда другие острят, каламбурят, и сама не прочь попытать силы в острячестве.
Когда ей очень смешно — не хохочет, а регочет.
Как-то на днях, когда мама отправилась в очередную поездку «покупать», я спросил у Маши:
— Машенька, куда мама уехала? В Сестрорецк?
— Нет.
— А куда?
— Домой. В Ленинград.
— А на чем она поехала? На поезде?
Маше надоело, по-видимому, держать этот скучный экзамен, она говорит:
— Нет, не на поезде.
— А на чем?
— На карусели…
И сама заливается, хохочет…
. . . . .
Играли в автобус. Маша очень смешно изображает кондукторшу — очень похоже «отрывает билет». При этом она всякий раз произносит что-то вроде:
— Тррк!..
. . . . .
Читал вчера Маше рукопись рассказа, над которым сейчас работаю. Признаться, волновался больше, чем волнуюсь обычно, когда читаю вслух незавершенную рукопись. Рассказ — не на ее возраст, постарше. Но все-таки многое поняла. Смеялась. И смеялась там, где юмор более или менее тонкий. Впрочем, под конец устала, потребовала:
— Давай лучше «Кошкин дом» читать…
Автор немножко обиделся, но потом вспомнил, что подобное случалось не только с ним, но и с Г.-Х. Андерсеном, и с С. Я. Маршаком, и с Л. Н. Толстым… Как бы то ни было, чтение это пошло автору на пользу.
. . . . .
Я сказал Маше, что скоро (недели через две) приедет бабушка. Сказал, что мы поедем ее встречать.
— Хочешь? — говорю.
— Хочу. Давай сейчас!
— Что сейчас?
— Поедем встречать бабушку!
. . . . .
Сидели в гамаке втроем: мама, Маша и я. Маша голенькая, в одних трусах.
Пошел дождик.
Но что это за дождь? И откуда он? На небе ни тучки, ни облака, — так, какая-то легкая серая пленочка. Поплевал, побрызгал минуту-две — Машка даже не заметила.
