сестрицыну «помолвку» она воспринимает посдержаннее. Типа поспокойнее. Типа примиреннее.
А потом вдруг начинает высказываться.
Вслух.
Одна в пустой кухне.
— Конечно, он разведен, и у него тринадцатилетняя, можно сказать взрослая, дочь. Мы все это знаем. Знаем с самого начала…
Е-мое, кому это она говорит? Кастрюлям? Или мышке?
— Насколько мне известно, он ни от кого ничего не утаивал. Но, в конце концов, это не главное. Что до меня, так, думаю, факт его развода мы слишком драматизируем — ты иного мнения?
Кого она спрашивает? Таз? Фритюрницу?
— К чему это? В конце концов — такова жизнь. Надо наконец смириться с тем, что даже к нашей Ренате не прискачет некий сказочный принц на белом коне, а заявится обыкновенный и даже в чем-то ущербный человек И даже разведенный. Ну и что?! Это случается и в самых лучших семьях. Люди, короче говоря, встречаются и расходятся. Просто абсурдно, что именно тебе я должна это объяснять.
Фритюрница не отвечает.
— Но в конце концов, может, оно и лучше. И знаешь почему?
Фритюрница опять ни гугу. Молчит как рыба.
— Знаешь почему? — разнообразия ради мать спрашивает уже кухонный стол, который, в натуре, так же скуп на слова, как и дотоле фритюрница.
— Я скажу тебе почему. А потому, что наконец-то мы его не идеализируем! Не идеализируем, понимаешь?
Она наклоняется к столу, приподнимает скатерть и в упор смотрит сперва на меня, потом на фатера. Фатер отводит взгляд. На его физиономии типично мученическое выражение.
— Потому, что мы, по крайней мере, не предаемся никаким ложным ожиданиям, — спокойно объясняет ему мать.
Но я-то знаю, что больше всего гложет папахена: не то, что этот кадр разведенный. Ни хрена подобного! Гложет его главным образом то, что сестрица, очевидно, относится к делу серьезно, тогда как все — от и до — возникло случайно. А случайность есть нечто, с чем наш фатер — во всяком случае, касательно сестриных ухажеров — изначально отказывается смириться.
— Почему, господи, почему именно он? Потому что случайно купил точно такое же число пончиков? — гудит он. — А в следующий раз она может познакомиться с тем, кто случайно врежется в нее в метро…
— Такие вещи бывают, — подкалываю его я. — Насколько мне известно, ты познакомился с матерью только потому, что у вас в одно и то же время случайно защипало от хлорки глаза…
Фатер, однако, на меня ноль внимания.
— Разве это не то же самое, что тогда с ее фотографом… Почему он? Потому что он сделал ей первые пригодные для проездного фотки?
