На первый взгляд Исмаилия была чудесным тихим уголком. Город делился на две части — французскую и арабскую. Во французской части в благоустроенных коттеджах с цветными жалюзи, окруженных палисадниками, жили сотрудники управления компании Суэцкого канала. К их услугам был огромный «частный» парк на берегу Исмаилийского канала и озера Тимсах[1], куда вход хозяевам города — арабам был категорически запрещен.
В арабской части города — узенькие улочки, грязь, кричат продавцы зелени, гомонит детвора.
Таков «порядок» в египетском городе Исмаилии, охраняемый стотысячной английской армией, расположившейся вдоль Суэцкого канала.
Так продолжалось более семидесяти лет. Но как ни старались оккупанты изолировать народ от внешнего мира, отзвуки побед социализма докатились и до берегов Суэцкого канала. С надеждой и радостью взирали египтяне на проходящие по каналу советские суда.
Исмаилийцы выступили против кабального англо-египетского договора и потребовали его денонсации и вывода всех иностранных войск с территории Египта. В ответ на это англичане вывели на улицы города танки. Погибли ни в чем не повинные люди. А вечером этого же дня десятки тысяч демонстрантов в знак протеста вышли на улицы и площади Каира. И снова в ход было пущено оружие. Оказался раненным участник демонстрации Махмуд, родной брат героини романа Лейлы. Так в семью финансового служащего Мухаммеда Сулеймана-эфенди, поборника старых традиций, пришел сегодняшний день, ворвалась жизнь, полная тревог и неожиданностей.
Круглый год в Египте зеленеют поля и цветут розы. Пейзаж страны не меняется. Но быстро менялись люди. От Асуана до дельты Нила звучали лозунги: «Ни одного английского солдата на египетской земле!», «Покончить с колониализмом и его слугами!»
Однако король и реакционные правительственные деятели готовы были ради своего благополучия продать страну и народ. Они не сидели сложа руки. Король и его окружение — феодалы — отлично понимали, что если они не сдержат народный гнев, то будут сметены вместе с колонизаторами.
Пытаясь отсрочить неизбежную гибель, они шли на самые грязные провокации. По их указке в январе 1952 года в разных концах Каира вспыхнуло пламя пожаров. Горели комфортабельные гостиницы, кинотеатры, жилые дома. Во всех этих поджогах реакция обвинила тех, кто восстал против поработителей, кто боролся за свободу своего народа. Но и на этот раз она просчиталась. В пламени каирских пожаров дотла сгорела надежда народа на то, что король и послушное ему правительство опомнятся и подумают наконец о Египте и египтянах.
