— Значит, ты из полиции?
— Не совсем. Я охранник. Ночной сторож. Фабрика на углу Клайна и Шестой.
— Врешь. Если ты ночной сторож, то почему не дежуришь на своей фабрике?
— Я заступаю в полночь.
— А до этого напиваешься?
— Только изредка.
— А куда ты уходил — ты ведь уже здесь появлялся? — продолжала допрос девица.
— Значит, ты обратила на меня внимание? Очень приятно, — Хоуз сделал отчаянную попытку перевести разговор в традиционную плоскость трепа между мужчиной и женщиной, подальше от опасных глубин.
— Обратила, — равнодушно пожала плечами блондинка. — А что? Ты такой рослый и волосы у тебя рыжие. Как не заметить? Тебя небось зовут Ред?
— Меня зовут Хэмп.
— Это еще что такое?
— Уменьшительное от Хэмптон.
— Это имя или фамилия?
— Фамилия. Я Оливер Хэмптон. А тебя как зовут?
— Мое имя на афише. Не заметил?
— Увы.
— Меня зовут Ронда Спир.
— Настоящее имя?
— Сценическое.
— А настоящее как?
— А зачем тебе? Чтобы позвонить ночью и дышать в трубку?
— Позвонить я могу, но дышать не стану.
— Если не дышать, можно отдать концы, — заметила Ронда и рассмеялась. Потом залпом осушила стакан и сказала: — Можно мне еще один двойной бурбон?
— Запросто, — сказал Хоуз и, жестом позвав официанта, заказал по второй. — И сколько же ты выпиваешь за вечер? — поинтересовался он.
— Штук десять-двенадцать, — ответила блондинка. — Это же кока-кола. Раз ты из полиции, то должен знать.
— Я не из полиции и первый раз слышу про кока-колу, — отозвался Хоуз.
— Я разбираюсь в полицейских, — сказала Ронда. — А ты знаешь про кока-колу. — Она посмотрела на него в упор и спросила: — Что тебе от меня надо, начальник?
— Небольшая беседа.
— О чем?
— Ну хотя бы о том, почему ты рассказываешь полицейскому, если я, по-твоему, полицейский, что он платит за бурбон, а получает кока-колу.
Ронда пожала плечами:
— А что такого? Если бы эту дыру решили прикрыть, это сделали бы давным-давно. Но в участке все на подкорме — от лейтенанта до последнего патрульного. Мы даже иногда танцуем совсем с голыми сиськами. Нам не мешают. Так ты для чего пришел, начальник — получить свой кусок пирога?
— Я не полицейский, — тупо сказал Хоуз. — По мне, можешь выпить ящик кока-колы и танцевать с голой попой.
Ронда вдруг рассмеялась совсем по-девчоночьи. Искреннее веселье сильно изменило ее внешность — она вдруг на мгновение стала такой, какой, наверное, была, когда еще не успела очерстветь душой. Смех стих, милый образ растаял.
— Спасибо, солнышко, — сказала она официанту, подняла стакан и обратилась к Хоузу: — Ну ладно, пусть ты не из полиции. Какая разница?
