А потом вдруг пришла четкая ясная мысль и название города.
Это что это за город такой — удивилась я сну. Никогда не слышала. Я лучше к себе сначала…
«Туда иди.»
Как приказ.
Больше снов не было. Спала я как убитая, пока стук в дверь не разбудил меня.
Я выползла в раннее-раннее утро, еле прогретое только начавшим свой подъем солнцем. Я уже отдохнула настолько, что тело полностью пришло в норму — почти ничего не болело. Наоборот, я даже чувствовала необыкновенную легкость и настрой. Где бы я ни была, я точно знала, что скоро попаду домой, и эта мысль заставляла сердце биться быстрее и подгоняла все мышцы под состоянии боевой готовности к действиям.
У двора стояла груженая телега с двумя понурыми лошадьми. Завтрак мне никто не предложил и я сама втихую стащила пару сухарей, сушившихся на солнце. Потом нашла бочку с водой и ковшик рядом и умылась. Еще подумала, плюнула на приличия, и вылила полбочки черпаком себе на голову, стараясь промыть недельную грязь слежавшихся кудрей. Если принимать к учету тот тюфяк на котором я спала и местные обычаи, то вполне возможно, что домой я вернусь с выводком насекомых в голове. А может, и не только в голове.
Вышел Хнарь, махнул мне рукой, указывая на телегу. Я и не заметила, что впереди уже сидел карлик, задумчиво следя за моими манипуляциями с бочкой и сухарями. Покраснев, я боком подошла к хозяину харчевни.
— До Погоса доедешь, там как-нибудь сама, караван в город нужный найдешь, — Хнарь старался не смотреть в мою сторону.
— Все в порядке, спасибо за труды и беспокойство, — я сунула ему в руку пятьсот рублей, почти все, что у меня с собой было из денег. — Вы извините что мало, больше нет.
— Картинки рисуешь, значит, — Хнарь посмотрел на купюру, — ну тоже дело, хорошая картинка глаз радует. Тонкая работа. Такую продать можно дорого. — Голос его повеселел. — Ну не обессудь, доброй дороги! — И быстро развернувшись от моего раскрытого было рта, он потопал в свою вонючую берлогу, засовывая пятихатку в карман.
— Подождите! — голос показался писком.
Но Хнарь уже скрылся за дверью.
Я медленно повернулась к моему вознице, стараясь подобрать слова. У того даже лица видно не было. Почти полностью ушедший в поднятый воротник своей куртки, он косил на меня исподлобья. Потом молча указал на место позади себя. Вот тут точно мне не рады.
Ошеломленная, я влезла на телегу. Карлик тронул, и лошади быстро затрусили, увозя меня в новый день с новыми мыслями.
Наверное, целый час я ехала молча, давясь своими догадками. Широкая спина моего возницы была неразговорчивой, а я боялась начать допрос.
