– Мы-то думали, что бесы тебя одолевают, дитятко…
Старуха робко протянула вперед костлявую руку, обтянутую сухой и тонкой, как бумага, кожей, прикоснулась костлявыми дрожащими пальцами к голове Юлии.
– Думали, отмолим тебя, выходим, а вот…
– Что? – упавшим, глухим голосом, как будто уже зная или предчувствуя ответ, спросила девушка.
– Вот что…
Игуменья, решившись, еще раз погладила Юлию по макушке, убрала руку и уже другим, не строгим, но твердым, не предполагающим возражений тоном сказала:
– Отец Тихон все же не зря приезжал. Он и выяснил, – она передернулась еле уловимо, вспомнив сегодняшний вечер. – Не бесы тобой владеют, дочь моя.
– А… кто? – почти прошептала несчастная Юлия.
– Демон, – вымолвила игуменья, широко крестясь и крестя Юлию.
– …
– Но ты молись. Молись и не бойся… Значит, такое испытание тебе было уготовано, каждому свой крест. И вот же! Отец Тихон знает, как тебе помочь! Он говорит, в Лавре есть отец Серафим, который…
Но ее торопливые объяснения уже были ни к чему. Потому что, услышав первое, то самое, страшное слово, послушница сперва застыла на миг, как каменное изваяние, а потом глухо, протяжно застонала:
– Марк… М-мм… Ох, Марк, Марк… Ты выполняешь свое обещание… Неужели ты и вправду никогда не оставишь меня?!
И уронила лицо в ладони.
Из-под сползшего назад платка показалась серебристая седая прядь.
«…и будет он творить великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю пред людьми»
В тишине июльского полудня, когда все затихает и прячется от зноя, избегая лишних движений, в лесу отчетливо слышен каждый звук.
Особенно теперь, когда птицы и те не галдят, не щебечут, не заливаются звонкими переливами – будто и не было их здесь никогда. А потому легкое, как дуновение ветерка, плавное шуршание в сухой траве не укрылось от внимания Рьяна.
– Ах, ты ж…!!
В мгновение ока вскочив на ноги, он со звериной грацией и стремительностью бросился на куст крыжовника. И принялся что есть силы рубить изогнутым и острым, как бритва, ножом землю вокруг куста.
– Расплодились, мать их! Эх-х…
Вырвав пучок травы, он тщательно вытер от крови ритуальный нож. И поспешил вернуться на место – в тень, что отбрасывала на прокаленную землю стена бани.
Здесь была сложена поленница, и здесь в это время суток появлялся небольшой кусочек тени. Этим и пользовались Гром со Ставром, Рьян и немногие другие, оставшиеся в поселении мужчины, чтобы хоть немного побыть на воздухе. Если эту тягучую смолистую гарь, продолжающую сгущаться вокруг, вообще можно назвать воздухом.
