Шарлотта гневно взглянула на мужа:
— Не забудь — три месяца. Я согласна ждать только три месяца.
Филипп утвердительно кивнул:
— Да, разумеется, дорогая.
Она поморщилась и проворчала:
— Черт возьми, но почему так долго? Почему нельзя два?
— Дорогая, не забывай, что ты — леди Грей. А леди Грей…
— Никогда не спорит, не так ли?
Герцог покосился на мистера Лессера, делавшего вид, что не слышит их разговора, и снова кивнул:
— Разумеется, она никогда не спорит. И вообще, леди Грей — настоящий ангел. Я никогда не слышал от нее ни одного грубого слова.
Шарлотта презрительно фыркнула.
— Господи! Бред сумасшедшего! Ты совершенно ничего не помнишь!
Мистер Лессер выразительно кашлянул, но супруги даже не взглянули на него.
— Ты утверждаешь, что она никогда не ругается? — Шарлотта пристально посмотрела на мужа. — Неужели ты не помнишь, как Джоанна выражалась, когда все мы были моложе?
Филипп в нерешительности пробормотал:
— Я вообще-то…
— Вижу, что помнишь. Не делай вид, что забыл.
— Нет, я ничего не забыл. Просто я не понимаю, почему мы заговорили о леди Грей.
Шарлотта рассмеялась:
— Но ты ведь сам о ней заговорил, когда сказал, что я должна на время стать Джоанной. — Она вдруг почувствовала, что ей все труднее находиться рядом с мужем. Исходившее от него тепло необычайно волновало ее и возбуждало, и ужасно хотелось прикоснуться к нему, прижаться покрепче, обнять…
«Черт его побери! — мысленно воскликнула Шарлотта. — Ведь я не выдержу этого, не выдержу!»
Она понимала, что должна отойти от Филиппа подальше, но вместо этого приблизилась к мужу почти вплотную — ее неудержимо к нему влекло, и она ничего не могла с собой поделать.
— Как странно… — пробормотал он неожиданно.
— Ты о чем? — спросила Шарлотта.
— Так… просто задумался. — Теперь, когда Шарлотта была совсем рядом, Филипп остро ощущал исходивший от нее аромат жасмина — манящий, опьяняющий, все сильнее его возбуждавший…
«Не прикасайся к ней, не прикасайся, не прикасайся», — говорил себе Филипп, стиснув зубы. Он чувствовал, что ему все труднее сдерживаться — хотелось заключить ее в объятия и…
Тут Шарлотта вдруг положила руку ему на плечо и заглянула в глаза. Ох, не следовало ей это делать, не следовало…
— О чем ты задумался? — спросила она.
«Даю ей десять секунд на то, чтобы отошла от меня, — сказал себе Филипп. — А если не отойдет, то перекину ее через плечо и отнесу в спальню».
Проклятие, ну почему она не отходит?! Неужели совершенно ничего не понимает?! Он в отчаянии сжал кулаки — только бы не прикасаться к Шарлотте. А она, по-прежнему глядя ему в лицо, с усмешкой проговорила:
