О ситуации на оккупированной советской территории, в том числе и о действиях партизан УШПД, своему руководству сообщали:
— партизаны, подотчетные другим штабам партизанского движения (в частности, Белорусскому);
— партизаны, группы и агентура отрядов НКВД-НКГБ СССР (включая группы, находившиеся в отрядах УШПД);
— партизаны, группы и агентура ГРУ и РУ (включая представителей РУ в соединениях УШПД);
— агентура и группы НКВД, а с апреля 1943 г. НКГБ УССР, БССР;
— подпольные обкомы КП(б)У и другие парторганизации;
— военнослужащие Красной армии, в случаях когда партизаны оказывались в непосредственной близости к фронту или переходили его;
— журналисты, писатели и иные работники культуры, проводившие в партизанских отрядах в отдельных случаях по нескольку месяцев.
Начальство перечисленных категорий информаторов могло, в случае необходимости или просто по желанию, сообщить полученные данные главе УШПД, а при наличии стремления как-то дискредитировать или, напротив, поощрить Украинский штаб и лично
Т. Строкача — донести сведения одному из его непосредственных начальников — И. Сталину, Н. Хрущеву, П. Пономаренко.
Любопытно, что с марта 1943 г., после обретения УШПД «автономии», между И. Сталиным и командирами соединений — например, командиром Сумского соединения Сидором Ковпаком было только два человека — Тимофей Строкач и Никита Хрущев, при этом последний не особо вмешивался в работу УШПД. Между, например, командиром действующей на фронте дивизии и Сталиным в структуре подчинения-соподчинения Красной армии находилось в среднем пять человек.
Но все же контроль руководящих центров над отрядами УШПД по причине того, что последние действовали на оккупированной немцами территории, был существенно ниже, чем контроль советских органов власти над, например, частями Красной армии. Но в целом система получения УШПД информации о партизанах в 1943–1944 гг. отвечала требованиям военного времени.
Утверждение американского исследователя Джона Армстронга, что «навязанной партизанским отрядам системе управления действительно удалось сохранить очень высокую степень лояльности к режиму»[119], можно считать не совсем точным. Сохранившееся с 1941–1942 гг. командное ядро партизанских формирований, а, следовательно, и отряды в целом, были лояльны коммунистической власти. Суть системы контроля была в другом — поскольку она была многоуровневой, то позволяла более или менее адекватно оценивать ситуацию в отрядах, деятельность партизанских командиров и рядовых коммандос.
