Айрис расстегнула последнюю пуговицу и стряхнула свитер с плеч. Под ним не было ничего, кроме прелестной спины. При такой спине грудь должна быть изумительной. Если бы... Я не смог закончить приятные предположения.
Мое сердце громыхало в груди, как куча камней, но мне послышалось еще что-то. Я вспомнил, что вот-вот появится Мая.
Теперь я был почти уверен, что слышал какой-то звук рядом с хижиной.
— Айрис, ты ничего не слышала?
— А?
— Мне послышалось что-то снаружи.
— Что-что? — И она повернулась ко мне.
Ей не следовало это делать. Я был прав насчет ее груди, но как не вовремя я в этом убедился. Я был абсолютно парализован, когда дверь с треском растворилась и грубый голос прохрипел:
— Руки на колени, Скотт! Не двигаться.
Вот как это бывает — я так и не дождался обещанного стаканчика.
«Не двигаться!» — сказал он. Знал бы он, в каком я был состоянии! Я повернул голову и взглянул на него.
Он был небольшого росточка и гораздо менее привлекателен, чем Айрис, даже несмотря на большой пистолет в его руке. Пистолет был наведен на меня, но он глазел на Айрис. Еще бы!
— Никому не двигаться! — прорычал он.
Но Айрис не обратила на него внимания. Меня чуть кондрашка не хватила, когда она сделала первое движение. Но парень все же не выстрелил. Она резко повернулась к нему спиной и начала втискиваться обратно в свой свитер. Это нужно было видеть. А поскольку парень держал меня на мушке, не было смысла смотреть на него. Он сказал:
— Встань, Скотт! — И я его узнал.
Я разглядел его в бинокль, когда он с дружками вышел из «Подвала» и разговаривал с Бридом, а позже видел его фотографию в полицейском управлении. Это был Детеныш Клейн, один из подручных Брида. Еще один маленький человечек с большим револьвером, который по этой причине казался большим самому себе.
— Какого черта, приятель? — спросил я.
— Где Сэйдер?
— Кто-кто?
— Сэйдер, тупица.
— Ты что, спятил? Откуда мне знать, где он?
Он сделал шаг в мою сторону и выкрикнул:
— Кончай свою бодягу, отвечай по-хорошему!
— Я не знаю, где Сэйдер, да и не могу знать.
Он ухмыльнулся, не веря мне. Ухмылка его не украсила. Он не был безобразным. У него были жесткие каштановые волосы, нуждавшиеся в стрижке. Нос его был сломан и выправлен неудачнее, чем мой собственный: ему достаточно было шевельнуть ноздрями, чтобы показать направо.
— Думай, что хочешь, но я понятия не имею, где Марти. Откуда мне знать?
— Кончай, я знаю, что ты работаешь на него.
Я вздохнул: я должен был оглушить Дятла до того, как он меня увидел.
