Сегодня знает свет
Об этой личной драме,
Мой лоб во цвете лет
Украшен был рогами.
Более всего неистовствовали, разумеется, юные козочки, вертевшиеся в танце с бородатыми козликами. Время от времени в толпе мелькал и кое-кто из павианчиков, тех самых, с которыми я сегодня купался.
В какой-то момент мне даже показалось, что один из них иронически улыбнулся, заметив зажатую у меня в руке камеру. Она была, конечно, изрядно помята вследствие передачи её по телефону, но оказалась тем не менее в полном порядке. Я не понял, что, собственно, означала эта его ироническая усмешка.
Наш официант, пингвин, видя, что мы собираемся уходить, подскочил к столику.
– Сколько с нас за оладьи?- спросил я.
– Вы ничего-ничего не платите,- ответил, низко кланяясь, официант,
– То есть как ничего?- поразился я. Такое происходило со мной впервые.
– Вы ничего не платите, абсолютно ничего,- заволновался пингвин и, достав блокнот, стал писать какие-то цифры.
– Тем не менее я всё-таки попросил бы счёт.
– Одну секундочку,- отозвался пингвин.- Секундочку. Вот, пожалуйста!
И протянул мне листок бумаги с нацарапанными на нём каракулями.
– 4 у, 2 с, 9 ч,- прочитал я.- Что это такое?
– Это итог,- любезно пояснил официант.
– В каком смысле?
– В нашем.
– Но что это значит?
– Это значит в нашей валюте. Она имеет хождение на нашей территории. Счёт за съеденные вашей высокочтимой супругой оладьи равен 4 у, 2 с, 9 ч, или, иначе говоря, четырём удодам, двум снегирям и девяти чижикам.
– Удоды… снегири… чижики…- пробормотала жена.- Так ведь это же птицы!
– Весьма возможно,- поспешил согласиться официант, который был хорошо воспитан и считал, что клиент всегда прав.- Весьма возможно. Но это прежде всего наша валюта.
– Откуда ж мне взять такие диковинные деньги?- воскликнул я, не на шутку взволнованный, опасаясь, что произойдёт конфуз: воспользовался услугами ресторана, и вдруг выяснилось, что не в состоянии заплатить по счёту. Получается, что ты аферист.
– Да вы не волнуйтесь,- принялся успокаивать меня официант.- Не вы должны мне платить, а я вам.
– Вы мне? Но за что?- спросил я вне себя от удивления.
– То есть как за что? За оладьи.
– Так ведь оладьи съела моя жена.
– Вот именно,- подхватил официант.- Ваша жена оказала нам честь, съев наши оладьи. За это ей причитается вознаграждение. Принцип нашей фирмы заключается в следующем: если кто-то что-то у нас съел, он должен запомнить это на всю жизнь.
– Должна признаться, оладьи были потрясающие,- заметила моя жена.- Уж не упомню, ела ли я когда-нибудь такие оладьи!
