Какими только не бывают дороги! Тяжелые, разъезженные, грязные, пыльные, гладкие и чистые - блистающие сухим глянцем асфальта широкие шоссе, каменистые тропы, отмелые песчаные берега, где песок тверд и скрипуч, дороги древние, по которым еще татары скакали, и новые, с крашенными известью километровыми столбиками, дороги полевые и лесные, сумрачные даже в солнечный день.
И как трудно бывает в дороге! Сидишь скорчившись в кузове трясущейся машины между бочками с горючим, проводишь ночь на твердом вибрирующем сиденье речного катера, бьешься до синяков в телеге, задыхаешься от жары в металлическом вагоне, ночуешь на лавке при тусклом свете на какой-нибудь захолустной автобусной станции...
Но все проходит - усталость, злость, бешенство, нетерпение и тупая покорность от дорожных трудностей, не проходит вовеки только очарование движения, память о счастье, о ветре, о стуке колес, шуме воды или шорохе собственных шагов.
Мы уезжаем из Койды. День, как нарочно, отменно хорош, солнце светит в полную силу, с моря дует легкий ветер, идет прилив, река наливается, мутнеет и тужеет.
Моторист крутит ручку, мотор хлопает и начинает биться ровно и приятно по тону. Как хорошо слушать его после того, как два раза мучил нас по восемь часов оглушительно звонкий треск моторки!
На мотодоре есть рубка - будочка ядовито-зеленого цвета, есть компас и штурвал. Капитан - мальчишка лет восемнадцати, курносый, с круглыми глазами - забирается на свой насест над мотором. Моторист идет на нос, берется за якорный канат. Мы ему помогаем и втаскиваем на борт мокрый черный якорь. Потом моторист идет на корму, и мы трогаемся.
Опять плывут мимо, теперь уже в обратном порядке, избы, склады, колья для неводов, карбасы, кресты на кладбищенском бугре... Тянется по обеим сторонам низкий и ровный, будто срезанный сверху ножом, берег, все раздаваясь в стороны, открывая постепенно взгляду море.
Нам нужно пройти морем тридцать пять километров до Малой Кедовки, оттуда - берегом четыре километра до Большой Кедовки, где нас должна ждать машина. Приливы и отливы чередуются здесь каждые шесть часов, и вот во время отлива по песчаному берегу уходит машина с рыбоприемного пункта.
Погода установилась окончательно, ветер нам ходовой - веток, и помогает еще сильнейшее в этих местах отливное течение. В Мезенской губе вообще очень сильные приливы и отливы - до четырех метров. Рейсовые пароходы простаивают по многу часов возле острова Моржовец, так как идти против течения в Мезень - значит сжечь лишних тонн тридцать угля.
