Ночь по цвету глухая, много облаков, и все серые, темные, низкие. Только кое-где на северо-западе и на севере в тучах разрывы. И в эти разрывы видны высочайшие облака, отделенные от нижних огромной голубой массой воздуха. Они озарены солнцем, которое стоит сейчас неглубоко за горизонтом. И уже в разрывах между теми облаками на неимоверной высоте сияет нежное голубовато-розовое небо.
Я смотрю на эти ослепительные пятна вдали и вверху, одни дающие свет земле и воде, и мне чудится в них что-то непорочно чистое, снежное, как бы Северный полюс, предел всего, что есть на земле, прозрачный солнечный чертог, что-то необыкновенно отдаленное от меня, от моих мыслей и чувств,то, к чему мне надо идти всю жизнь и чего, может быть, так никогда и не достигнуть.
6
В дорогу, в дорогу! Я хочу говорить о дороге.
Отчего так прекрасно все дорожное, временное и мимолетное? Почему особенно важны дорожные встречи, драгоценны закаты, и сумерки, и короткие ночлеги? Или хруст колес, топот копыт, звук мотора, ветер, веющий в лицо,все плывущее мимо, назад, мелькающее, поворачивающееся?..
Как бы ни были хороши люди, у которых жил, как бы ни было по сердцу место, где прошли какие-то дни, где думалось, говорилось, и слушалось, и смотрелось, но ехать дальше - великое наслаждение! Все напряжено, все ликует: дальше, дальше, на новые места, к новым людям! Еще раз отдаться движению, еще раз пойти или поехать, понестись - не важно на чем: на машине, на пароходе, в телеге, на поезде ли...
Едешь днем или ночью, утром или в сумерках, и все думается, что то, что было позади, вчера,- это хорошо, но не так хорошо, как будет впереди.
А как коротки и грустно-сладки прощания, когда хозяин или хозяйка выходит на порог и ты пожимаешь им руки и торопливо говоришь: "Даст бог, свидимся!" - хотя знаешь, чувствуешь сердцем - где уж, велика земля, далека дорога!.. Попрощался и забыл, забыл, поглощенный дорогой, но не совсем забыл - все потом вспомнится, придет и вновь захватит жаждой новых встреч и прощаний.
"Агой!" - "Прощай!" - говорили в старину моряки земле.
"Агой! Агой!" - говоришь и ты, взбираясь на подножку вагона и последний раз оглядываясь на станцию. "Агой!" - говоришь, садясь верхом, умащиваясь в седле, уже чувствуя под собой перекатывающиеся мягкие толчки нетерпеливо переступающих лошадиных ног. "Агой!" - твердишь, видя отходящую пристань, людей, машущих тебе шапками и платками, слыша в глубине пароходного корпуса непрерывную мощную дрожь двигателя.
