Они вышли с катка. Соня хромала, прикусив от боли губу.
— Эй, чего так скоро? — двое Мишкиных приятелей, посмеиваясь, шли следом. — Уже накатались?
— Детское время! Спокойной ночи, малыши!
— Не оборачивайтесь, — вполголоса сказал Блоха.
Они вышли между домами к улице. Здесь дожидался их сам Шищенко и еще двое.
К остановке подкатил автобус, открыл двери.
— Бежим, — шепнул Игорь. — Успеем!
— Нет, — коротко ответил Блоха.
Они подошли вплотную к перегородившей тропу компании.
— Дай пройти, — спокойно сказал Женька.
— Пожалуйста! — Мишка отступил и шутовски повел руками. — Кто тебя держит?
Блоха прошел мимо, следом Игорь.
— А ты куда? — Мишка схватил Соню.
— Не трогай ее, гад! — Женька бросился было к нему, но ему подставили подножку. Двое навалились на Блоху; двое на Игоря, выкрутили руки за спину.
— А вы поцелуйтесь, тогда отпущу! — весело сказал Мишка.
Игоря подтащили лицом к лицу к Соне.
— Ну? Горько! Горько!
Игорь, пряча глаза, коснулся губами ее щеки.
— Ладно, отпустите его, — сказал Мишка, — а то к папеньке побежит жаловаться. Теперь ты! — велел он Блохе.
Игоря оттолкнули в сторону, за спины, а Блоху подвели к Соне. Она беспомощно смотрела на него, по щекам катились слезы.
— Очки сними, — попросил Женька.
Мишка снял с него очки и сунул ему в карман. Блоха напрягся и изо всех сил ударил его лбом в лицо.
Соня плакала, сидя в снегу, уткнув лицо в варежки. Блоха стирал снегом кровь из-под разбитого носа.
— Отцу скажу… — плачущим голосом сказал Богуславский. — Он их посадит всех. Из Москвы выкинет на сто первый километр!
— Не вздумай, — Блоха осторожно пощупал набухающий желвак под глазом и надел очки.
— Почему?!
— Потому.
Дома Блоха бросил коньки в угол и сразу прошел в свою комнату. На кухне собрались друзья отца, негромко пели под гитару, склонившись над столом:
Снова, снова — громом среди праздности,
Комом в горле, пулею в стволе:
«Граждане, Отечество в опасности!
Граждане, Отечество в опасности!
Наши танки на чужой земле!»…
Леонид Федорович проводил глазами сына. Выждав минуту, вошел к нему. Блоха сидел над книгой, отец повернул его лицом к себе.
— Упал? — спросил он.
— Угу.
Леонид Федорович понимающе кивнул.
— Ты часто падаешь в последнее время. И все как-то неудачно приземляешься.
Блоха молчал.
— Я не собираюсь вмешиваться в твои дела. Но вдвоем нам было бы проще найти выход…
Дверь распахнул Шищенко-старший в тельняшке, тренировочных штанах на подтяжках и с вилкой в кулаке. Дожевывая, он недоуменно оглядел Леонида Федоровича, потом заметил и Блоху с фонарем под глазом.
