Б. А. Семенов действительно оказался образцовым "мавром". В то, что творилось в июне — октябре 1921 года (время аграновской командировки в Петроград) во вверенном ему учреждении, он не вникал, да и не смог бы вникнуть при всем своем желании. В очерке Н. М. Волковысского "Посылающие на расстрел" Семенов выведен полным тупицей и ничтожеством, не имеющим ни малейшего представления о "таганцевском деле" и поминутно справляющимся по телефону (очевидно — у "самого" Якова Сауловича) о том, какие ответы ему нужно давать представителям Дома литераторов и Дома Искусств[146].
Однако именно на Б. А. Семенова легла ответственность за все кошмары "дела ПБО". Именно он зачитал 31 августа 1921 года с трибуны Петросовета печально знаменитый "отчет о проделанной работе", содержащий "список расстрелянных", и был в конце концов надо полагать, с подачи того же Агранова, как кровавый клоп, с азартным смаком и не без удовольствия раздавлен 15 октября 1921 года лично вождем: "Т. Угланов. Посылаю Вам и Комарову это секретно. Имейте в виду, что это постановлено до приезда комиссии Каменев + Орджоникидзе + Залуцкий и независимо от нее. Петрогубчека негодна, не на высоте задачи, не умна. Надо найти лучших. С ком. приветом Ленин"[147].
Ленинский "ком. привет" т. Угланов Семенову передал: тот подал в отставку и был с позором выставлен из начальничьего кабинета; позже он был посажен и в 1930-х годах, как водится, — расстрелян [148].
Но летом 1921 года холуйской энергии, доходящей до "административного восторга", Семенову было не занимать, благо ПетрогубЧК сама рвалась в дело, чтобы взять реванш за Крондштадт. "Для чего, вы думаете, была принесена в жертву питерская гекатомба? — посмеивался в доверительной беседе В. Р. Менжинский. — Вы, может быть, полагаете, что это необходимо испорченным общим развалом жрецам коммунистического Молоха? Вовсе нет. У нас ведь стерлась всякая разница между возможным и невозможным, а поэтому Гумилев, Лазаревский, Таганцев, Тихвинский были пущены "в расход", как цинично у нас это называется, только для того, чтобы напугать москвичей"[149]. Эта трактовка событий, вполне достойная декадентствующего "эстета от большевизма" (как мы помним, именно Менжинский дал Таганцеву гарантии благополучного исхода в случае "чистосердечного признания"), в общем, верна, но — лишь в первом, поверхностном, "питерском" приближении.
В отличие от животной искренности в действиях обиженных Семенова и Кº, действия стоящего за их спинами Я. С. Агранова были продиктованы стратегическими соображениями глобальной политики III Интернационала.
