Мы бросились галопом прочь, и нам в спину еще долго неслись победоносные крики евреев. Они выиграли первую схватку, им удалось обратить в бегство лучшую римскую кавалерию.
Они унизили Тита, сына императора, который командовал восьмьюдесятью тысячами человек, собранных со всех провинций империи.
Когда мы остановились на вершине горы Скопус, где два легиона возводили совместный лагерь, а третий легион строил свой лагерь неподалеку от них, опустилась ночь. На горизонте вызывающе сверкали огни Иерусалима, и огромный столб света освещал Храм.
Всю ночь в палатке Тита горел свет. На рассвете раздались звуки труб.
Мы снова поехали верхом вдоль первого ряда укреплений, но на этот раз держались от них на приличном расстоянии. За нами следовал Десятый легион, которому Тит приказал построить лагерь к востоку от города, на Масличной горе, отделенной от него глубоким оврагом Кедрон.
Легионеры, сняв оружие, копали землю на вершине горы, прокладывали дороги, возводили частокол.
Я находился рядом с Титом, когда раздались крики.
Теперь евреев было еще больше, и они наступали еще решительней, чем в прошлый раз. Они пересекли овраг Кедрон, погруженный во мрак, поднялись по склону Масличной горы и внезапно напали на солдат, занятых строительством лагеря.
Я бежал рядом с Титом, подняв меч, и просил Господа защитить меня от этих воинов, которых Иосиф Флавий называл разбойниками, безумцами и преступниками. Но перед собой я видел лишь молодых людей, полных решимости погибнуть ради спасения своего города. И снова я заметил среди них женщин. Одной из них могла быть Леда.
Они заставили нас отступить, на несколько мгновений окружили Тита, но мы отбросили их.
Солнце стояло в самом зените и обжигало мою ободранную кожу, по которой струился пот.
Удастся ли нам взять этот священный город, который его жители защищают с такой отвагой и хитростью? Город станет нашим лишь после того, как мы уничтожим всех его защитников. Я слышал, как радостно они кричали и плясали, отбивая ритм ударами копий о щиты. Они смеялись над нашими солдатами, сбежавшими с поля боя. С другой стороны города они заманили их к укреплениям, делая вид, что готовы сдаться и открыть ворота. Легионеры поспешили вперед, не слушаясь приказов центурионов, и были все убиты. Выжившие стыдились того, что они потерпели поражение, оказав неповиновение своим командирам.
Тит поднялся на возвышение, возведенное на форуме лагеря, и обратился к ним с речью. Он скрестил руки, его золоченые латы и шлем сверкали на солнце.
